– Томочка, наверное, я не должен был затевать этот разговор. Может быть даже, это нечестно по отношению к Николаю…
Почему Тамара молчала, почему? Зачем ей эти откровения, про которые ей бы лучше сейчас не знать. И она себя считала принципиальной, далекой от всякого ханжества. Так нет же, как простая баба, прижала трубку к уху, чтобы вот сейчас услышать гадости про своего мужа.
– Вы поймите, вы мне очень дороги. И я всегда мечтал о такой женщине. И о такой жене… Тамара, я мечтаю о вас.
– Господи, Володя, да вы меня совсем не знаете, о чем вы говорите?
– Не перебивайте меня. Я вас знаю очень хорошо. Думаю, лучше, чем вы знаете себя сами. Вы себя не любите, Тамара, сомневаетесь в себе, копаетесь. Почему? Оглядитесь вокруг и покажите мне еще хотя бы одного такого же чистого, светлого человека, как вы.
– Не придумывайте, я обычная. Вы мне про Колю что-то хотели рассказать.
Сил ждать уже не было. Наверное, что-то очень плохое. А вдруг как у Табаковых? Нет, это невозможно. Коля не может быть предателем. Тамара уже не слушала, что там говорит Владимир, про какие-то там ее неземные качества. Что делать? Ире она посоветовала выкинуть вещи в окно. Для пущей убедительности. Благо Табаковы, как и Ковалевы, тоже жили на пятом этаже. Только Ковалевы в первом подъезде, а Табаковы в пятом. Она станет тоже вещи выкидывать? Или пойдет разбираться с буфетчицей, как пошла Ира? К буфетчице не пойдет, это точно. А Коля? Сможет ли она простить или забыть? Какой ужас! Откуда-то издалека донеслось:
– Я вас люблю уже давно. Мечтаю, чтобы вы стали моей женой.
О чем он говорит? Какой женой? У Тамары вдруг страшно заболел низ живота. Что это? Срок только восемь месяцев. Неужели опять? Как в прошлый раз?
– Володя, мне что-то нехорошо. Вы извините меня. Я вообще не очень понимаю, к чему весь этот разговор. Я люблю своего мужа. Если там, в Ташкенте, что-то нехорошее случилось, вы скажите, я, наверное, должна знать.
Тут уже испугался Лопухов.
– Томочка? Что-то не в порядке? Я вас расстроил? Хотите, я приеду. Нет, нет, вы не волнуйтесь. Николай просто напился там безобразно. И я понял, это не какая-то случайность, у меня пил отец, это болезнь. Может, еще не поздно, и Ковалев сможет взять себя в руки. А если нет, Тамара, – это трагедия. Я хотел, чтобы вы знали, я все время рядом, – Лопухов говорил быстро, пытаясь успеть сказать главное. – Томочка, вы меня слышите? Мне приехать?
Тамара сумела взять себя в руки.
– Да нет, уже отпустило. Спасибо, Володя. Малыш, видимо, как-то неудачно повернулся. Ничего страшного, не волнуйтесь. А про Колю, наверное, вы правы. У него в этом плане наследственность тоже не самая лучшая. Тоже отец пьет. И в муже тоже вижу, прогрессирует. Но Коля очень сильный человек, очень. Он в себе эту слабость сумеет побороть. Я не сомневаюсь.
= 2 =
Вечером Тамару на неотложке отвезли в больницу. «Скорую» вызывала Ира Табакова, Наташеньку забрала к себе Валя Федорова.
– Не волнуйся, – увещевали соседки, – думай только про ребенка, Наташа будет под присмотром.
Тамара еще пыталась дать какие-то советы Ире. Та за последнее время похудела вполовину, осунулась. Но она сделала выбор и боролась за своего мужа.
Через два дня прилетел из командировки Николай. Как только узнал о случившемся, написал заявление с просьбой работать только в Москве.
Каждый вечер они с Наташей приходили под окна роддома. Тамара выглядывала в окно.
– Ну как ты?
– Все нормально, Коль, не волнуйтесь. Чем вы питаетесь?
– Папа яичницу жарит, тетя Ира кастрюлю борща принесла.
– Коль, говорят, девочка у нас.
– Никому не верь! Какая еще девочка? У нас будет только сын!
Через неделю Тамара родила еще одну дочку. Она лежала в послеродовой палате уставшая, счастливая, нянечка принесла записку.
«Спасибо тебе, моя родная, я всю жизнь мечтал иметь двух дочерей. Николай».
Тамара, думая о правнучке, прокручивала назад всю свою жизнь.
Как сложится судьба у Тасеньки? Она никогда не сможет быть похожей на ту Таисию. Человек неповторим. Эта девочка соберет в себе все их женские черты.
А что бы сама Тамара хотела в ней видеть?
Детскую наивность и прямоту Таисии, необыкновенную доброту и вкус Рони? Обе женщины прожили непростую жизнь. А у кого в нашей стране, да в эти годы, жизнь была простой? Таких людей нет. Но они жили правильно, честно. Обе воспитали двоих детей, обе дали им дорогу в жизнь. И на закате дней жизнь подарила им покой и счастье. Ведь вот не собиралась Рахиль выходить замуж за Вайнера. Как ей казалось, сделала это даже назло, а в итоге жили они в полном согласии. Интеллигентный Юрий Михайлович окутал молодую жену такой заботой, таким вниманием, на зависть всем. Конечно, поздно, и порой думала Роня о том, что ушел поезд и не научилась радоваться дню сегодняшнему. Уговорила себя, что счастье давно прошло и потерялось в другой жизни, где был ее Алешенька. По-настоящему сумела оценить своего мудрого и чуткого старика, когда того уже не стало. Муж Таисии заболел настолько серьезно, что ни о каких выпивках говорить уже не приходилось. И ходила за ним жена, как за малым дитем. Да, в жизни Таисии была та самая, не по-писаному настоящая любовь. Та, которая одна и на всю жизнь.
Что сказать про себя? Пусть Тасечке не достанется вечная Тамарина в себе неуверенность, закомплексованность.
– Тамара, – из спальни раздался голос Николая. – Как там правнучка, здорова? Когда выписываются из роддома?
– Все хорошо, Коля, через неделю будут дома, к нам первым обещали приехать.
Тамара подошла к мужу, поцеловала его, поправила одеяло.
– Тамара, тяжело тебе со мной? Попортил я тебе крови…
– Да уж! Только что теперь про это? Жизнь прожили. И я ни о чем не жалею. Ты меня на аркане не тащил. Сама за тебя замуж пошла. Потому что любила. Всю жизнь тебя любила. Тебя одного. И сейчас люблю. Может, это и неправильно, может, это беда моя. Но уж так случилось.
– А ведь могла от меня тогда к Лопухову уйти.
– Да ни боже мой! – тут уже пришел черед удивляться Тамаре. Значит, муж видел, чувствовал, но виду не подавал.
– А я ведь тебя ревновал. А его прямо ненавидел.
– Коля, Коля. За столько лет не мог меня понять. Я тебя предать не могла. Ты мой муж. При чем тут какой-то Лопухов?!
Глаза у Николая наполнились слезами. Он ничего не ответил. Сам все тоже знал про их общую жизнь. Что толку сейчас говорить слова любви, когда ты лежишь практически прикованным к кровати. Все нужно делать вовремя, и слова любви говорить вовремя. Много воды утекло, и жизнь почти уже прожита. Будем считать, что прожита она была правильно.
