– Так я тебе же подарил.
– Так чтоб ты играл! – взрослые дружно рассмеялись непосредственной Наташе.
– Интересное хозяйство, то есть ты попросила гитару, а сама учиться играть на ней не хочешь? Нет, так дело не пойдет. Может, домой ее забрать? – Лопухов сделал строгое лицо.
– Буду, буду учиться, не забирай. Но все-таки поиграй, – заторопилась Наташа.
Володя легко перебирал струны и тихим голосом напевал известные военные песни. Тамара не знала, как к этому всему относиться. Она видела, что мужу неприятно это пение, и посыл с его стороны был таким резким, что свои мысли она уже прочитать не могла. Видимо, Лопухову настроение Ковалева тоже стало понятным. Он отложил инструмент:
– Николай, а давай-ка лучше в шахматы!
– С удовольствием.
Следующие визиты проходили, как правило, по одному сценарию: ужинали, Владимир расспрашивал Наташеньку о житье-бытье, а дальше шла молчаливая игра в шахматы. Выигрывали по очереди. На прощание Владимир крепко жал руку Николаю, подкидывал вверх Наташу и целовал руку Тамаре. Тамара, опять же, испытывала только чувство страха, а вдруг мужу это неприятно? Про свои чувства не задумывалась.
Лопухов иногда звонил. Эти звонки Тамару смущали. Она вроде и радовалась, и волновал ее Лопухов как мужчина. Но она боялась, вдруг узнает муж, и потом ей неприятно было, что Владимир вторгается в ее жизнь с вопросами, советами.
– Тамара, а вы любите своего мужа? Вы счастливы?
– Какой странный вопрос, я никогда бы не вышла замуж без любви, или вы в этом сомневаетесь? Мне казалось, Володя, вы успели познакомиться со мной достаточно хорошо, – Тамара заволновалась.
– Да нет, что вы. Вы простите меня, просто смотрю я на ваши отношения с Николаем и каждый раз удивляюсь. И мне кажется, что вы своего мужа боитесь больше, чем любите. Все время смотрите, как он. Никогда первой не ответите. Сначала в его сторону голову повернете, прочтете что-то у него на затылке, а потом уже отвечаете. И всегда добавите: «Как Коля».
– И, по-вашему, это плохо? – Тамара откровенно занервничала. Да, все так, Владимир прав, она даже отчета не отдавала себе в своем поведении. Тем более неприятно слышать, как их с мужем отношения выглядят со стороны.
– Да нет, Томочка, вы идеальная жена. Только, на мой взгляд, вы сами не менее интересный человек и личность! А получается, вы всё как Коля. А где же Тамара Ковалева? С ее мнением, с ее жизненными наблюдениями. Та, которую я видел в поезде.
– Да ладно, Володя, – Тамара улыбнулась. – Разве можно меня с Колей сравнивать. Вот он у нас действительно личность! Со мной не сравнить. И что я буду лезть со своим мнением? Даже смешно. И потом, помните ту притчу, которую вы мне в поезде рассказали?
– Какую? – удивился Лопухов.
– Ну, про ангелов. Про клад и про корову.
– Ах, эту, – вспомнил Лопухов.
– Вот! Сами же говорили, вещи не всегда такие, какими кажутся.
Володя вздыхал на другом конце провода. Он видел семью Ковалевых совсем по-другому. Может, потому, что познакомился с Тамарой сначала, может, потому, что молодая женщина ему очень нравилась. А может, он просто завидовал Ковалеву? Сложно сказать. Он видел, насколько интересный человек Николай. Но почему же рядом с ним эта милая молодая женщина совершенно теряла себя? Становилась серой, незаметной, вжималась в кресло, дома носила бесцветный халат. Тень мужа. Может, так и должно быть в хорошем браке? Николай только бровью поведет, а Тамара уже кофе делает. На все вопросы отвечает только после мужа, всегда его точку зрения поддерживает. Но так же не бывает!
В душе Лопухов возмущался, но пробить эту броню не мог. Чувствовал, от таких разговоров Тамара замыкается еще больше. Может, и не стоит ее раздражать. Их телефонные разговоры стали для него такой отдушиной, такой радостью. Отказаться от них он не мог.
– Ладно, Тамарочка, не обижайтесь, что-то опять меня на философию потянуло.
Лопухов ругал себя за затеянный разговор. Добра хочется, а разобраться не умеет.
= 4 =
Николай вернулся из командировки усталый, раздраженный.
– Пельмени удачные, – сухо произнес за тягостным обедом.
– Коля, что-то случилось? – У Тамары упало сердце. Так ждала, готовилась, вон пельмени полночи лепила. Как муж любит, крошечные, с ноготок. А ее Коля совсем не в настроении. Может, она что не так сделала? Может, бульон недосолила? Она еще раз поднесла ложку ко рту. Да нет, вроде все нормально. И водку еще с вечера в холодильник поставила. Тогда, может, дело в ней самой? Господи, да что же случилось?!
– Тамара, устал. Очень устал, – налил рюмку и выпил залпом. – Понимаешь, вроде работаю, составляю сводки, пишу рапорты, где лучше, где хуже. А тут сверху звонок: «Присмотритесь к первому секретарю края. Что-то он нам не нравится. Нужно найти повод для снятия». Нет, ты можешь себе представить?! А первый секретарь – парень что надо. Работящий, честный, нет, ну я же вижу! И не буду я никогда против своей совести идти.
Тамара подошла и положила руку на плечо мужа.
– Конечно, Колечка. Только как это – звонок сверху? Это же Москва!
– Вот тебе и Москва. Может, бросим все и вернемся? Устал я что-то. Вечные эти игры подковерные, интриги. Так ведь, глядишь, и под меня кто-нибудь уже копает. Нет, ну ты чувствуешь разницу, чувствуешь?! – Николай разволновался не на шутку. – У нас в Сибири люди другие. Честнее, что ли. Вот возьми эту твою руководительницу из роно. Вот она почему тебя на работу не берет? Тоже небось взятки ждет.
– Коль, да что ты говоришь. Просто образование у меня провинциальное, а здесь Москва. Наверное, и правила другие, и требования. Может, и вправду я не подхожу.
Николай посмотрел на жену. В его взгляде Тамара почувствовала какое-то глухое раздражение. Что это? К ней обращено или действительно от усталости, от неприятностей на работе?
– Тамара, почему такая в себе неуверенность всегда? Откуда? Ты – прекрасный педагог. При чем тут сибирское образование?!
Николай в сердцах бросил вилку на стол.
– Коль, не сердись. И потом, у меня хорошие новости. Причем целых две, – Тамара все же решилась рассказать. Может, у мужа и настроение улучшится. – И первая как раз про работу. Меня приняли!
Николай оживился, он знал, как важна для жены эта работа.
– Да брось. Куда?
– И рядом с нами, в Останкино. Открывается интернат. Директриса меня заметила, мы долго разговаривали, и вот – взяла. – Глаза Тамары светились неподдельной радостью. Устроилась, причем сама! Да еще и недалеко от дома. – Уже начали работать. Пока помещения готовим. Кровати таскали, полы мыли. Через неделю сентябрь, еще столько всего! И девушку эту молодую, помнишь, я тебе рассказывала, Симу Гендель, тоже приняли. Между прочим, по моей рекомендации!
Николай с удовольствием смотрел на жену. Вот такой она ему нравилась. Тамара раскраснелась, сколько же в ней жизни, сколько доброты.
