Хитрый еврей сразу заметил в лавке молодого продавца.
– Слушай, сколько лет этому служаке? – поинтересовался он у прохожего.
– Сразу видно, что ты не местный, уважаемый. Не знаешь таких простых вещей. Это сын владельца фабрики.
«Вай-вай, – подумал Моисей, – какая удача. Парню на вид лет двадцать пять, их Анне вот-вот стукнет восемнадцать. Нужно все про этого паренька выяснить. Такая родня нам совсем не помешает».
При дальнейшем выяснении дела обстояли еще краше, чем на первый взгляд. Ефим Карлович Карцев, двадцати трех лет от рождения, получил прекрасное образование в Германии, прямой и единственный наследник предприятия «Карцев и Ко». При этом приятной наружности и хороших манер.
«Это то, что нам нужно», – решил Моисей и, не откладывая, пошел к Карлу.
Карл принял его как старого друга. А как же могло быть иначе? Маленькими детьми их учил читать Талмуд один рабби. Это потом их пути разошлись, но у евреев друг – это на всю жизнь. Тем более если он из детства, тем более если росли в одном дворе.
– Вай, Мовша! Как я рад тебя видеть! Как Нэха, как дети? – Карл выбежал навстречу другу, обнял его, расцеловал и даже смахнул для порядка слезу. – Слышал, ты стал прекрасным портным. Приеду к тебе за брючной парой. Какую ткань посоветуешь?
– Ткань только твою, Карл, – Мовша оценил искреннюю радость друга. Да и сам он рад встрече.
В конце концов, не только в детях дело, и нельзя забывать старых друзей! Вот почему столько лет не заглядывал. Что значит, не было времени. Время для друзей нужно находить. А то только если приспичит. Вай, как неправильно. Как стыдно. И у Мовши тоже увлажнились глаза.
– Нет, Карл, говорю тебе как есть, без подхалимства, нет в других мануфактурах такого красителя, как у тебя. Твои ткани самые легкие, самые прочные в носке. Ты не поверишь, сшил из твоей шерсти пальто. Носил я, перелицевал для старшего Израиля, потом его же носил Исай, теперь носит Анатолий. И нигде не лоснится.
– Неужели, Мовша. Нет, я тебе не верю, – Карл расчувствовался теперь уже до искренних слез.
– Как приедешь, я тебе продемонстрирую и пальто, и Анатолия. Ты все сам увидишь, все поймешь.
Старые друзья обнялись в очередной раз.
– Счастливый ты, Мовша. Столько детей, ты можешь сделать стол, ты можешь прочитать молитву в таком обществе. У меня, Мовша, только Ефим. Ты знаешь, Тея умерла, мальчику было десять, я не женился больше, не было сил, ты помнишь, кем была для меня жена. Никто не заменит ее. Никогда, – Карл опять достал платок.
– Ничего, ничего. Успокойся, – Моисей погладил друга по плечу, – на все воля Господня, ты все знаешь сам.
Друзья посидели молча. Моисей понимал, что время идет, все условности соблюдены, нужно начинать разговор, ради которого он сюда пришел.
– Тебе надо женить Фиму.
– Ты что, Мовша, мальчику только двадцать три. Он молод, и потом, он так рвется к работе. И пусть. Это счастье, мальчик овладевает производством. И потом, нужно же найти правильную еврейскую семью.
– Карло, ты меня обижаешь. Разве моя семья неправильная? Ты знаешь меня, я знаю тебя. Да, я не так богат, я скажу честно, у меня нет мануфактуры! – Моисей хлопнул руками и вскочил со стула. – Но у меня золотые руки, и портного лучше ты не найдешь в районе. Обо мне идет правильная молва, я не опозорил свое имя. Это важно, – Моисей многозначительно посмотрел на друга. – Я тебе скажу только вот что. Анне восемнадцать. Девочка получила прекрасное образование. Даже окончила курсы бухгалтеров. Слушай, неужели на мануфактуре не нужен свой бухгалтер?! Нет, я не понимаю, как ты доверяешь считать деньги чужим людям!
При этих словах в глазах Карла появился блеск заинтересованности.
– А любовь? Мовша, дети же должны понравиться друг другу, – рассеянно произнес фабрикант.
– А это зависит от нас, – твердо ответил Моисей.
Через неделю Карл с сыном приехали в гости к Бреннерам.
Свадьбу Анны и Ефима сыграли через полгода. Какая это была свадьба! Сто человек гостей, лучшие повара готовили двое суток, рыбу везли из района, музыканты подготовили специальную программу. А какое платье было на невесте! А какой костюм на женихе! Как на нем сидели брюки! Нет, все-таки в первую очередь Моисей Бреннер был мужским мастером.
= 4 =
Израиль все-таки выучился на инженера и уехал в Куйбышев, Исай и Анатолий стали военными. Сыновья – отрезанный ломоть. Для Нэхи это было тяжелым испытанием. Но что делать. Дети выросли, у них своя жизнь, нужно радоваться, они нашли дело по душе.
Мария к учебе особо не тяготела. Она росла красавицей, и это было ее главное и единственное оружие. Огромные глаза, точеные носик и ротик, роскошные волнистые волосы. Может, излишне полновата, что сразу выдавало в ней еврейку. Но это ее никак не портило. Все, что она могла в жизни, – это сделать достойную партию. На другое способностей не хватало. Но здесь нужно было торопиться, иначе партия могла стать достойной только по мнению Марии, а никак не по мнению всей семьи.
И опять Моисей пошел в гости к бывшему другу. Про бухгалтера уже рассказывать не пришлось, и нужно было что-то придумывать. Если сейчас дочь не пристроишь, через пару лет ее просто никто уже не возьмет. А что придумаешь, когда Маруся целыми днями сидела перед зеркалом? Врать Моисей тоже не мог, поэтому рассказывал, как почетно иметь красивую жену.
– Вай, Самуил. Что мы сейчас видим на улице? Это же страх. У людей нету вкуса. Что они носят? А посмотри, с какими лицами они ходят? Это страшно, Самуил, это просто страшно, потом точно с такими же лицами будут ходить их дети.
У Самуила аж пот выступал на лбу от таких ужасов.
– А посмотри на нашу Марию. Да, девочка закончила только два класса. Я никогда не вру, Самуил, ты меня знаешь сто лет. Но это же бриллиант! Когда ты идешь с такой красавицей женой, перед тобой открываются все двери, понимаешь, все! – На этом месте Моисей вскакивал и начинал открывать несуществующие двери. Это производило впечатление.
– А какие красивые будут дети. И их будет много. Хорошая наследственность, ее мать родила одиннадцать детей. Самуил, ты знаешь, у нас, у евреев, главное – это семья. И она должна быть большая. У еврея большой стол, и все места за ним должны быть заняты.
Рта Самуилу Моисей открыть не давал, ни к чему, атака нужна быстрая и мощная. А кто возьмет еще их Марусю? И потом, женихов почти не осталось. А тут у Самуила своя парафиновая лавка. Совсем даже неплохо!
Самуил долго не сопротивлялся. Более того, Моисей так расстарался, что вдовец Самуил чуть было сам не посватался к Марусе.
– Нет, Самуил, прости, – твердо ответил Моисей, – ты просто забыл. Мы же говорили о чем? Дети, очень много детей! Боюсь, ты не справишься. Прости, мы ж с тобой ровесники. Я, например, не смогу больше зачать одиннадцать детей. Клянусь тебе, Самуил, не смогу. Про тебя не могу сказать, может, ты и сможешь. А вдруг нет? Не будем рисковать. Думаю, твой Лева, он точно справится. А свадьбу давай сделаем скромную. Запоминающуюся, но скромную.
