– Вам есть куда ехать? – он сразу взял деловой тон. – Где живут родители Алексея Павловича? Сейчас едем на вокзал. Постараемся купить билеты на завтра, пока будете ехать, я отобью телеграмму. Потом вернемся, начнем паковать вещи. Денег я с собой взял.
– Егор, спасибо, деньги есть, – Роня опять начала натягивать платок. – А с этим как быть? – Роня подвела Егора к книжным полкам.
Егор вздохнул.
– Вы ничего не сможете увезти. Я не знаю. Давайте по дороге заскочим в нашу библиотеку, попросим, может, они книги примут. Я на машине все перевезу.
Билеты на поезд удалось купить на 5 мая, по дороге Егор договорился с библиотекой, заехал к себе домой, взял большой рулон бечевки.
Целый день Роня с детьми перевязывали книги, а Егор отвозил их в библиотеку. Потом собирали свои вещи.
– Берите самое необходимое. Роня, все продумайте, неизвестно, сможете ли сразу устроиться на работу. Зимнее возьмите, детям.
К вечеру появился животный страх. А вдруг ночью придут за ней, что станет с ребятишками? Только бы дожить до утра. Скорее уже на вокзал и вон из города.
Легли спать одетыми, прислушиваясь к каждому шороху.
Утром Егор посадил перепуганную семью в поезд.
– Спасибо тебе, Егор, – на перроне Роня обняла и расцеловала парня. – Надеюсь, что не причинили тебе вреда. Но если бы не ты, сама бы не смогла собраться с мыслями. Ничего бы не смогла.
– Берегите себя, Роня. Детей берегите. Я не говорю, что все будет хорошо. Будет уже по-другому. Но у вас дети. Нужно жить. Хотя бы ради них.
– Женщина, заходите в вагон, отправляемся! – проводница начала поторапливать Роню.
Роня еще долго махала идущему по перрону вслед за поездом Егору. Потом дошла до своего купе, села на нижнюю полку, и опять слезы потекли у нее по лицу. С двух сторон к ней прижимались ее ребятишки. Прав Егор, нужно жить дальше. И не просто жить, а теперь вечно оглядываясь и в постоянном страхе и напряжении. Но хотя бы дети рядом с ней. И она никому не даст отнять их у себя. Она будет делать все, что нужно. Работать день и ночь, прятаться, выкручиваться. Но с детьми ее никто не разлучит, и на хлеб им она заработает. Она вытерла слезы и еще крепче прижала к себе детей.
– Запомните. С папой мы развелись, где он, вы не знаете. Не помните. Это все. И говорите как можно меньше. Это единственное, что нас может спасти. Вы уже большие, сами все понимаете. Мы едем к дедушке и бабушке. Это родные нам люди, они помогут.
– А если тоже не пустят, как тетя Лида? – не мигая, спросила Тамара.
– Пустят, – не очень твердо ответила Роня. – А если нет, я напишу своей сестре Фриде, она приедет за нами. Она очень хорошая. Но вы не волнуйтесь. Я что-нибудь придумаю в любом случае.
Ехали тяжело. В вагоне душно, воды не было. Измучились и Роня, и дети.
Стоянка поезда в Бражном была всего две минуты. Выгружаться помогала проводница.
– Быстрее, быстрее, тюков понабрали. С ума сошли. А это что за камни?
– Да машинка швейная.
– Ты б еще пулемет с собой потащила! Грыжу с вами наживешь! Выкидывайте вещи, выкидывайте. Мамаш, детей не забудь!
И поезд тронулся.
– Фу, слава богу, успели. Бориска, Томуня, ничего не забыли? Тюки пересчитали?
– Да, мамочка, все в порядке.
Роня наконец оглянулась. Навстречу ей по перрону бежали два человека. Она их узнала сразу. Коренастый старик – Павел, отец Алексея, и старший брат мужа Иван.
Павел подошел первым, внимательно взглянул на невестку. Роня не знала, что говорить. Просто смотрела полными боли и горя глазами, надеясь на этого старика как на единственное возможное сейчас чудо.
Старик обо всем догадался сам. Время было непростое, а сын занимал такую должность.
– Здравствуй, Роня, с приездом. Молодец, что про нас вспомнила. Мы и тебя не обидим, и ребятишек твоих.
Роня шла по перрону, глотая слезы. Оплакивала ли она свою прошлую счастливую жизнь или то были слезы радости? Кто знает. Только прав был Егор, прошлая жизнь закончилась. И надо как-то жить дальше.
Впереди твердым шагом шел дед Павел с ее швейной машинкой наперевес. Иван уже расспрашивал Бориса о школьных успехах. Томочка изо всех сил сжимала Ронину руку, пытаясь успокоить маму. А слезы все текли по Рониному лицу, и та ничего не могла с собой поделать.
Глава 3
Тася
= 1 =
Поезд случился и в жизни Таисии. В 1936 году, в июле, ее семья погрузилась с небольшими пожитками в вагон и отправилась начинать новую жизнь. Тасе, в отличие от Рони и Тамары, не было страшно. Она ехала не одна. Муж с ней, Колька с ней. Адрес, куда едут, спрятан у нее надежно. Даже если никто на вокзале не встретит, они знают, куда идти. И потом – муж, он опора. Доказал уже не раз. С ним хоть на край света.
Основные вещи нес муж Сергей, тюки с перинами – сама Таисия, а пятилетний Колька тащил маленькую котомку со своими чулками и майками.
Ехали к старшей сестре Фекле. Та уже устроилась в небольшом сибирском городке Алымске и вызвала сестру. Письмо Таисия читала вслух. Медленно и с выражением.
«Дорогая моя сестра Тайка! Во первы́х словах моего письма большой привет тебе от моего единственного мужа Андрея и детей моих Аркадия, Катерины, Лидии, Клавдии, Арнольда и Надежды. Передаю также наш низкий поклон мужу твоему Сергею и сыну Кольке. Если встретишь сестер наших Серафиму, Устинью, Аксинью, не забудь поклониться и им. А родителям нашим особая от нас благодарность.
Устроились мы хорошо. Домик небольшенький, но с огородиком. Корова купленная, конечно, не наша Машка. Но такая кормилица, она одна была и будет. А эта Верка – совсем непутящая. И молока дает по четверть ведра. И что за корова? Но другой нету. Потому, наверное, и продали дешево. Город, Тайка, большой. По улицам ездят грузовики и ходят люди в ботинках. Не как у нас, только в сапогах. Я целый день – по дому, ребятишки в школе. Все с книжками бегают. Вырастут, все докторами будут. Андрей – на стройке. Избенка хоть и неприметная, а три спальных места для вас найдем, пока не устроитесь. Приезжай, Тайка. Пора тянуться к культуре. А то еще год, и разговаривать мне с тобой будет не о чем. Совсем отстанешь. Торопись, пока совсем не опоздала. Кланяюсь низко вам всем. Вам и всей семье.
– Чего это она, Сергей? Тоже, культурная нашлась. У меня, поди, два класса церковно-приходской школы. А у ей чего? Только детей всю жизнь ро́дила и ро́дила. Знаешь, сколько у ей детей народилось? Сергунь, ты, поди, и не знаешь! 19 штук! Это выжили шестеро. И всех, главное, в поле родила. Ужасть, не сказать словами. Работает, работает в поле. Сама видела, девчонкой была. Вдруг как закричит, бабы ее под руки – и за стог. Все шумят, охают. Меня посмотреть не пускали. А потом – раз, и ребеночек. Кто-нибудь из баб юбку свою нижнюю сымет быстро, разорвет, ребенка завернут. Померло детей-то только много. По каждому Фекла убивалась, спасу нет. Хотя убивается, убивается, а потом раз, и опять ее Андрей за Степку лупит. И когда успевала – и детей рожать, и от мужа к Степке бегать.
