— Мы ждем тебя в твоей комнате, — донесся до нее чей-то голос.
Она стала подниматься по лестнице, вначале быстро, затем со все большим трудом переставляя ноги.
На лбу выступила испарина. Рука, которой она держалась за перила, стала влажной и оставляла на поручнях мокрый след. Во рту все пересохло. Дыхание участилось. Она добралась до верха и свернула в коридор. Дверь в ее комнату была закрыта.
— Сара! — крикнула она.
— Входи, Ли! — На этот раз в мужском голосе послышалось нетерпение, уже знакомое ей с тех давних пор, когда она не хотела подчиняться его требованию и идти с ним наверх.
Лори в отчаянии стояла перед закрытой дверью в спальню. Она уже знала, что Сары там не было. Она всегда знала, что когда-нибудь они будут ждать ее. И вот это когда-нибудь наступило.
Дверь открылась, и перед ней стояла Опал. Она смотрела на Лори холодными злыми глазами, точно такими, как тогда, когда Лори впервые увидела ее; на ее губах была улыбка, вовсе не похожая на улыбку. На Опал была короткая черная юбка и обтягивающая грудь майка. Длинные пряди ее волос, спутанных и нерасчесанных, разметались по плечам. Лори не сопротивлялась, когда Опал, взяв ее за руку, повела через комнату туда, где в старом кресле-качалке сидел Бик. Он сидел босиком, в черных блестящих брюках, расстегнутых на поясе, и в старой майке, обнажавшей его волосатые руки. Тусклая золотая серьга качнулась в его ухе, когда он, наклонившись вперед, потянулся к ней. Взяв ее руки в свои, он поставил ее перед собой, как провинившегося ребенка. На его коленях лежала розовая тряпочка. Ее купальник. Комната была освещена лишь ночником, торчавшим из розетки возле пола; мама всегда оставляла этот свет, потому что Лори боялась темноты.
В ее голове закричали разные голоса:
Один из них, сердитый, ругал ее: «Вот дурочка, зачем ты сюда пришла?»
Ребенок плакал: «Не надо. Не заставляйте меня».
«Беги! Беги!» — вопил мальчишеский голос.
А чей-то усталый говорил: «Пришло время умереть за все плохое, что мы делали».
— Ли, — со вздохом произнес Бик. — А ведь ты забыла о своем обещании. Ты рассказывала про нас своему доктору.
— Да.
— Ты знаешь, что теперь с тобой будет?
— Да.
— Что случилось с цыпленком?
— Вы отрезали ему голову.
— Может быть, ты сама накажешь себя?
— Да.
— Хорошая девочка. Видишь тот нож? — Он показал в угол. Она кивнула.
— Возьми его и вернись ко мне.
Пока она шла по комнате, голоса кричали:
«Не делай этого!»
«Беги».
«Возьми нож. Делай, что он тебе говорит. Мы с тобой обе шлюхи и сами прекрасно это знаем».
Сжав в руке нож, она вернулась к нему. Она содрогнулась от воспоминания о трепыхавшемся у него в руках цыпленке. Настал ее черед.
Он был совсем близко. Она ощущала на своей щеке его горячее дыхание. Она знала, что когда-нибудь, войдя в комнату, она увидит его вот так качающимся в этом кресле.
Он обхватил ее своими руками. Она уже сидела у него на коленях, ее ноги не доставали до пола, его щека касалась ее лица. Он стал раскачиваться взад-вперед, взад-вперед.
— Ты была моим искушением, — прошептал он. — Когда ты умрешь, ты освободишь меня. Моли о прощении, пока мы будем петь эту прекрасную песню, которую мы всегда пели вместе. Затем ты встанешь, поцелуешь меня на прощание, отойдешь в угол, приставишь нож к сердцу и вонзишь его. Если ты ослушаешься, ты знаешь, что мне придется с тобой сделать.
— Боже всемилостивый, как сладок этот звук… — начал он низким, но нежным голосом.
Кресло-качалка глухо стучало по полу.
— Пой, Ли, — строго велел он.
— Что спас меня заблудшего…
Он гладил ее руки, плечи, шею. «Через минуту все будет кончено», — сказала она себе. Ее сопрано зазвучало чисто и нежно:
— Я когда-то заблудился, но теперь обрел свой дом… был слеп, теперь прозрел!..
Ее пальцы прижали лезвие ножа к сердцу.
«Не нужно тянуть, — настаивала Леона. — Давай сейчас».
113
Джастин на всей скорости гнал из Нью-Йорка в Нью-Джерси, убеждая себя, что Лори в безопасности. Она едет домой и встретит там Грега Беннета. Но сегодня утром в ней было нечто настораживающее. Обреченность. Да, именно обреченность. Но почему?
Как только он сел в машину, то сразу же стал звонить Саре, чтобы предупредить ее о Хоккинсах, но у них дома никто не подходил к телефону. Каждые десять минут он вновь нажимал кнопку повторного вызова.
И только когда он, свернув на север, поехал по Семнадцатой магистрали, на том конце ответили. К телефону подошел Грег.
— Сары нет, — сказал он Джастину. — Лори должна была прийти с минуты на минуту.
— Не отпускай Лори от себя ни на шаг, — велел Джастин. — Хоккинсы были ее похитителями. Я уверен в этом.
— Хоккинс! Вот мерзавец!
От того, с какой яростью выпалил это Грег, Джастин еще острее почувствовал, через какие страдания Лори пришлось пройти. Все эти месяцы Хоккинс кружил вокруг нее, терроризировал ее, пытаясь довести до безумия. Он нажал на педаль. Машина рванулась вперед.
На повороте с Семнадцатой магистрали на Риджвуд-авеню зазвонил телефон. Это был Грег.
— Приехал Брендон Моуди. Сара думает, что Лори может быть у Хоккинсов в старом доме. Мы едем туда.
— Я был там только два раза. Как туда ехать?
Когда Грег начал скороговоркой объяснять, Джастин вспомнил дорогу. Объехав железнодорожную станцию, проехать мимо аптеки, дальше прямо по Годвин, налево на Линкольн…
Проезжая мимо Грейдон Пул, он сбавил скорость. Там было очень многолюдно, и семьи с детьми то и дело переходили дорогу.
Джастину вдруг представилось, как хрупкая Лори пытается противостоять этому чудовищу, похитившему ее, когда она была четырехлетним ребенком в розовом купальничке.
114
«Бьюик» Лори стоял возле дома. Выскочив из машины, Сара бросилась вверх по ступеням крыльца. Она несколько раз позвонила, затем дернула ручку двери. Дверь была не заперта. Толкнув ее, она вбежала в прихожую и услышала, как где-то на втором этаже открылась дверь.
— Лори, — крикнула она.
По лестнице, запахивая халат, с растрепанными волосами спускалась Карла Хаккинс. С ужасом в голосе она воскликнула:
— Сара, несколько минут назад сюда приехала Лори, у нее нож. Она грозится убить себя. Бобби пытается отговорить ее. Ты можешь испугать ее. Останься здесь со мной.
