— Сейчас там живут лишь две сестры, — начала она. — Их родители погибли в сентябре в дорожной аварии — на шоссе в них врезался автобус.
Бетси старалась сделать ударение на том, что несчастье произошло на шоссе, а не в доме.
Они уже подъезжали к дому. Бик наказал Опал подмечать абсолютно все. Он проявлял большой интерес к тому месту, где жила Ли. Они вышли из машины, и Лайенс порылась в поисках ключей.
— Это центральный вестибюль, — сказала она, открывая дверь. — Вы видите, что я имела в виду, когда говорила об ухоженности дома. Разве не прелесть?
«Помолчи ты», — хотелось сказать Опал, когда они ходили по первому этажу. Гостиная была налево. Сводчатый коридор. Огромные окна. Драпировка в голубых тонах. Темный лакированный пол с большим восточным ковром и маленьким ковриком перед камином. Опал подавила нервный смешок. «Мы увезли Ли из этой роскоши на грязную ферму. Удивительно, как это она сразу не свихнулась».
Стены библиотеки были увешаны портретами.
— Это все Кеньоны, — показала Бетси Лайенс. — Красивая пара, не правда ли? А там — акварели девочек, когда они были еще маленькими. С самого рождения Лори Сара была для нее как бы второй мамой. Не знаю, слышали ли вы об этом в Джорджии, но…
Слушая историю об исчезновении девочки семнадцать лет назад, Опал чувствовала, как бешено забилось ее сердце. На приставном столике стояла фотография Ли с девочкой постарше. Ли была в том самом розовом купальнике, который был на ней в тот день, когда они увезли ее отсюда. Просто невероятно, что ее взгляд упал именно на эту, в то время как в комнате была масса других фотографий в рамках. Бик был прав. Господь неспроста послал их сюда, чтобы теперь уберечь их от Ли.
Она притворилась, что чихает, и, вытащив из кармана платок, уронила перчатку в спальне Ли. Ей было нетрудно определить, что это была именно ее спальня, даже если бы Бетси Лайенс не сказала об этом. Стол в комнате сестры был завален юридической литературой.
Спустившись по лестнице вслед за Лайенс, Опал захотела еще раз посмотреть кухню.
— Я в восторге от кухни, — со вздохом произнесла она. — Этот дом — просто мечта. — «Уж это-то я говорю совершенно откровенно», — подумала она, забавляясь собственной мыслью. — А теперь мне, пожалуй, пора, а то моя лодыжка что-то разболелась.
Она присела на высокий стул возле стойки.
— Да-да, конечно. — Бетси Лайенс уже чувствовала, что назревает сделка.
Опал полезла в карман за перчатками и недоуменно сдвинула брови.
— Я отлично помню, что когда мы входили, у меня было две. — Она полезла в другой карман и вытащила оттуда носовой платок. — А, вспоминаю. Когда я чихнула, я вытащила вместе с платком и перчатку. Это было в спальне с голубым ковром. — Она начала слезать со стула.
— Подождите меня здесь, — решительно сказала Бетси Лайенс. — Я сбегаю поищу.
Опал подождала, пока по стихающему звуку шагов не убедилась, что Лайенс поднимается на второй этаж. Спрыгнув со стула, она бросилась к висевшим возле плиты ножам с синими ручками. Схватив самый длинный из них, нож для мяса, она бросила его в свою большую сумку, висевшую у нее на плече.
Когда Бетси Лайенс с торжествующей улыбкой на лице вернулась на кухню, держа в руке перчатку, Опал вновь сидела на стуле и, слегка наклонившись, потирала лодыжку.
30
Начало недели прошло, как в тумане. В четверг Сара всю ночь работала над своей заключительной речью. Она внимательно вчитывалась в дело, что-то отмечая и выписывая ключевые моменты, которыми она намеревалась подействовать на присяжных, на отдельные карточки. В спальню начал пробиваться утренний свет. В семь пятнадцать Сара прочла заключительный абзац: "Леди и джентльмены, мистер Маркус — опытный и талантливый защитник. Он провел большую работу с каждым из свидетелей, которые были на станции. Конечно, преступление совершено не днем, однако было не настолько темно, чтобы не разглядеть лица Джеймса Паркера. Все видели, как он подходил к Морин Мейз на железнодорожной станции и как она решительно отказалась с ним разговаривать. Все в один голос заявили, что именно Джеймс Паркер залез в тот вечер в машину Морин…
Вы видите, леди и джентльмены, неопровержимые доказательства того, что не кто иной, как Джеймс Паркер, является убийцей этой славной молодой женщины. Это он лишил мужа, мать, отца и детей Морин ее любви и преданности.
Никто из нас уже не может вернуть ее, однако, уважаемый суд может вынести убийце справедливый приговор, с тем, чтобы он понес заслуженное наказание".
Она ничего не упустила. Все доказательства вины Паркера были налицо. Однако Коннер Маркус был лучшим адвокатом из всех, с кем ей приходилось иметь дело. И трудно было предсказать, чью сторону примут присяжные.
Сара встала и потянулась. Во время судебных процессов у нее всегда повышалось содержание в крови адреналина, и пик приходился обычно на заключительное выступление. Она рассчитывала еще и на это.
Она вошла в ванную и включила душ, едва удерживаясь от соблазна понежиться в горячей воде. Особенно устали плечи. Но вместо этого Сара выключила горячую воду и до отказа открыла холодный кран. Со страдальческим лицом она встала под ледяную струю.
Она быстро растерлась полотенцем, накинула длинный махровый халат и, сунув ноги в шлепанцы, поспешила вниз приготовить кофе. Пока варился кофе, она сделала несколько упражнений и обвела глазами кухню. Бетси Лайенс, агент по продаже недвижимости, похоже, нашла для дома выгодного покупателя. Сара испытывала двойственное чувство, поскольку по-прежнему была не уверена в своем желании продать дом, хотя сказала Лайенс, что совсем не собирается снижать цену.
Кофе был готов. Она достала свою любимую чашку, подаренную группой сыщиков, когда она работала в отделе по расследованию преступлений на почве секса. На чашке была надпись: «Саре, сделавшей секс таким увлекательным». У мамы это не вызвало восторга.
Сара поднялась с кофе наверх и, отпивая маленькими глотками, слегка подкрасила губы, ресницы и подрумянила щеки. Теперь она делала это каждое утро, с нежностью вспоминая мать. «С твоего позволения, мама, я оденусь сегодня в строгом классическом стиле», — подумала она, так как знала, что Мэри одобрила бы ее серо-голубой твидовый костюм.
Волосы. Пышные, вьющиеся… нет, скорее — копна волос.
— Завтра выглянет солнце… — тихонько пропела она, наспех зачесывая их назад. — Мне бы еще красное платьице с белым воротничком, да придурочную собачонку.
Она проверила свою папку. Все необходимое для заключительной речи было на месте. «Я готова», — подумала она. Сара уже почти спустилась по лестнице, когда услышала как открывается кухонная дверь.
— Сара, это я, — крикнула Софи. Из кухни долетел звук ее шагов. — Сегодня мне нужно к стоматологу, поэтому я решила прийти пораньше. Ты выглядишь замечательно.
