— Где тебя носит! — хохочет Олинка. — Мы тут игру усовершенствовали, чтобы тебе не скучно было!
Что-то у меня живот сводит, ну как же мне от этой их игры открутиться…
— Я ногу натёрла, — говорю, — пойду медиком полечу…
— Сейчас принесу! — вызывается Свелла, ну кто тебя просил!
— Да не нужно, — говорю, — я же видела, где ты его оставила…
— Ну что ты, Лита, ты же гостья, пожалуйста, отдыхай. Сейчас раба отправим какого-нибудь. Иди посиди…
Чёртова дура! Обе, я тоже хороша. Нужно было идти, а не болтать.
— Ты послушай! — радуется Олинка. — Раб, чей пульт попадётся, должен обозвать своего хозяина!
— В смысле? — не понимаю.
— В прямом! Мы экран поставили с ругательствами, какие выпадут — такие должен зачитать. Знаешь, как они боятся…
— Может, сразу избить? — хмыкаю.
— Ещё не хватало, чтобы меня мой раб избивал!
— Ещё не хватало, чтобы меня мой обзывал!
— Ты не представляешь, они так боятся…
Представляю, как им этого хочется.
— Ну так в чём тут веселье? — спрашиваю.
— Да что ж ты такая заторможенная! — говорит рыжая девица в синем платье. Сама ты дура заторможенная. Как такая игра может всерьёз нравиться? Они так себе нервы щекочут, что ли?
Девица вдруг бросается ко мне, тянется к пульту, успеваю блокировать, но, кажется, это заговор, судя по выкрикам, они всерьёз собрались «расшевелить Ямалиту». Антер пытается прийти на помощь, Селий с Халиром хватают его за руки, пока девочки стаскивают пульт с моего пояса. Я могла бы, наверное, отбиться, но откуда «госпоже Ямалите» знать различные приёмы, изучаемые тайными агентами? Приходится по-девичьи дёргаться и шипеть, что обижусь на всех, выслушивать уверения в том, что мне понравится, что я вообще весь день слишком нудная… Слышу сзади возню, удары, ну да, и Антер получил под шумок. Оборачиваюсь к нему, из носа льётся кровь, Халир ещё с каким-то парнем удерживают на коленях, Селий самозабвенно лупит ногой, видимо, кто-то нажимает пульт — стараясь не закричать, Антер издаёт какой-то хриплый звук. Вот тебе и разрешение поднять руку на вольных…
Всерьёз раздумываю, не вытащить ли прикреплённый к ноге дес-шокер, но ублюдки всего лишь развлекаются, у них и в мыслях не было меня обидеть, только «расшевелить» — смеются, выхватывают друг у друга пульт и считают, что вечер удался.
Пультом завладевает Олинка, нажимает, конечно же. Не смотрю на Антера, бросаюсь за ней, чтоб я ещё раз эти грёбанные шпильки надела!
— Так не честно! — кричит кто-то, выхватывает. — Нужно в общую кучу!
Пока идёт борьба за пульт, стараюсь не зажать уши от криков Антера, мы вылетаем в круг, где поджидают остальные, пульт летит в кучу, толпа перемешивает её под вопли рабов, на кнопки которых случайно нажали, куча скрывается лёгким покрывалом. Вижу пристальный взгляд Корнеля, они с Келлой, двумя хозяйскими мужами и ещё несколькими гостями сидят неподалёку кружком на креслах, видимо, наши вопли прервали разговор. Её белёсые изучающие глаза по-прежнему настораживают. Теперь я ничего не могу сделать, кроме как подыграть.
Ищу взглядом Антера, Селий с Халиром кое-как доволокли и бросили на землю, лежит, тяжело дышит, подрагивает.
— Антер, иди сюда, — говорю, вместо того, чтобы кинуться к нему. Под довольный мужской хохот с трудом поднимается, подходит выравнивая дыхание, волосы всклокоченные и немного взмокшие, подаёт поводок. Беру со стола салфетку, даю ему промокнуть кровь — едва удерживаюсь, чтобы не сделать это самой. Становится сзади.
Олинка полубезумно смотрит на Антера — кажется, синяки и кровоподтёки возбуждают её, психопатка.
Мне предоставляют почётное право первого хода, запускаю руку под покрывало, поглубже, боже, что же мне делать… Хватаю какой-то пульт, уже доставая понимаю, что это не Антера, через силу легонько нажимаю на самую верхнюю кнопку.
Какая-то рабыня тихо вскрикивает, да заори же ты, дура! Молчит, приходится нажать ещё раз, до неё наконец-то доходит, издаёт более внятный вскрик, выходит на середину. Селий, то ли как хозяин, то ли по каким другим причинам держит виртуальное окошко, подносит к рабыне, она пугается, качает головой.
— Ты должна нажимать, пока она не согласится! — сообщает мне Селий, рабыня умоляет не нажимать, я осознаю, что передать в лице то же удовольствие, какое испытывают все эти золотые детки, мне едва ли удастся, ещё раз легонько нажимаю, усиленно делая вид, что давлю, девушка рыдает, направляется к какому-то из парней, видимо, хозяину, начинает зачитывать с экрана какие-то ругательные гадости, кто-то кричит, что не верит, рыжая подходит ко мне, тыкает в пульт:
— Ты что, не можешь нормально?!
Девушка кричит, выкрикивает всё, что написано, парень радостно даёт ей подзатыльник и обещает разобраться позже… Какой хороший повод появился рабыню наказать.
Потом идёт следующий, меня отвлекает один из местных рабов — приносит медика. Осознаю, что если сейчас сама себе начну ноги лечить, Корнель со своими старухами и Келлой меня не просто не поймут, а заподозрят, но как же я смогу избитого, до сих пор не пришедшего в себя Антера выставить на колени и заставить лечить какую-то несчастную царапину! Он же и без того еле стоит… Его бы в медкабину… Тут местный раб вдруг сам спрашивает:
— Помочь вам?
— Помочь, — говорю, садясь в кресло, какое счастье, что и правда всё понатирала. Пока он залечивает мои ноги и надевает обратно босоножки, слышу крик Антера, да сильный, мой милый уже на земле, ну почему пульт достался Халиру, ну что за несправедливость!
Селий подносит окошко, не забывает пнуть под рёбра, чтобы раб поднялся, Антер, подрагивая, пытается встать, Олинка подскакивает, нервно облизывает губы, выхватывает пульт у Халира, Антер снова на земле, Селий призывает всех соблюдать правила, кажется, я вцепилась в кресло, нужно расслабить пальцы.
Селий пинками заставляет Антера встать на колени, я теряю последние крупицы терпения, Селий тычет ему экран, Антер зачитывает набор гадостей — готова поклясться, что они звучат в сторону Селия, Селий бьёт его коленом в лицо, Халир нажимает пульт. Антер кричит, Селий поднимает его за волосы.
Да обзови ты меня уже, не умру!
Антер смотрит на меня, кажется, с былой ненавистью. Сложно в темноте понять, но выкрикивает необходимое. По-моему, я знаю, что делать…
Антер
Всё-таки как быстро привыкаешь к хорошему и отвыкаешь от плохого. За эти дни я уже успел почти забыть, что это такое, когда по телу прокатывает приступ всепроникающей, обездвиживающей боли, которая повисает туманом перед глазами, захлёстывая сознание и превращая тебя во что-то жалкое и незначительное.
Поначалу протест продолжал вскипать в душе, пока в ней оставалось место ещё хоть для чего-нибудь, кроме боли. А потом…
