Да и не известно ещё, кто под этой внешностью скрывается. Вдруг как выяснишь, что у неё на уме, снова жить не захочется? Все хозяева — скоты редкостные.
Но сегодня вместо ожидаемого вечера кошмаров, когда новый хозяин экспериментирует, рассматривает реакции и проверяет порог выносливости, вышел, можно сказать, и неплохой вечер. Неприятный и тяжёлый для моего самолюбия, но ведь без этой дикой боли. Переживу.
Нужно пока поспать. Вдруг завтра что изменится, какая-нибудь возможность представится?
Вдруг она меня своей подруге всё же отдаст, а та на другую планету улетит…
В грёзах о том, как вырываюсь на свободу, отключаюсь.
Тамалия
С утра подскакиваю ни свет, ни заря, споласкиваюсь, нервы на пределе, бросаюсь к Антеру в комнату, заглядываю тихонечко. Спит. Лицо расслабленное, а я так боялась, что кошмары начнутся. Хотя они, наверное, еще впереди.
Спи, мой хороший. Отдыхай.
Тихо-тихо прикрываю дверь — небось приучен подскакивать при перемене дыхания хозяина — оставляя замок открытым. Спускаюсь, запускаю комбайн, делаю лёгкую разминку. Снова споласкиваюсь. Ем.
Время к одиннадцати. Начинаю переживать. Не выдерживаю, опять тихонько заглядываю в комнату.
Надо же, уже поднялся! Оделся даже, в лёгкие спортивного вида брюки и футболку из моего пакета. Стоит у окна, рассматривает небольшой садик — окно спальни выходит не на дорогу — и соседские коттеджи со своими садиками дальше.
— Думала, ты спишь ещё, — улыбаюсь. Резко оглядывается, прямо в движении опускаясь в любимую позу покорности:
— Простите, госпожа… Вы не сказали, что мне делать с утра, и я… ждал, когда позовёте.
— М-ммм… идём поешь, и всё обсудим.
Кивает, посматривает настороженно.
— Вставай-вставай, — говорю. Поднимается. Проходим в кухню-столовую. Усаживаю на сидение. Смотрит, как я достаю из комбайна его тарелку.
— Госпожа… может я сам… — с некоторым смущением.
— Да я уже, — улыбаюсь. — Завтракай.
Сажусь рядом, смотрю, как он ест не слишком вкусную, но полезную порцию, не позволяя себе кривиться или выражать неудовольствие.
— Как спал? — спрашиваю.
— Спасибо, госпожа, давно так не спал…
Надеюсь, искренне.
— Так вот, — продолжаю. — Ты, наверное, понимаешь, почему я тебя закрываю на ночь.
— Как вам будет угодно, госпожа.
— Я хочу, чтобы ты понимал.
Смотрит.
— Я понимаю, — вроде бы осознанно.
— Хорошо. С утра, как только просыпаюсь, сразу же открываю твою комнату, тебе вовсе не обязательно сидеть в ней. Можешь идти есть, умеешь пользоваться комбайном?
Кивает.
— В общем, занимайся, чем нравится, если только мне не нужно куда-нибудь идти.
— Я всегда буду сопровождать вас?
— Пока да.
Антер
Пытаюсь систематизировать правила. Кажется, она не может понять, для чего я ей и что со мной делать. Или наоборот, слишком хорошо понимает всё, включая моё состояние, и получает удовольствие, умалчивая и недоговаривая.
Никогда не ел с Амирой на кухне. Либо со всеми рабами, либо ей взбредало устроить какой-нибудь «романтический обед». Кажется, меня сейчас снова начнёт тошнить. Поскорее выгоняю старуху из своих мыслей. Надеюсь, никогда больше её не увижу!
Сидеть вместе на кухне, это так… по-домашнему. Но не расслабляюсь. Господа ничего не делают без причины, а госпожи здесь, на Тарине, и подавно. Жду момента, чтобы чего-нибудь не упустить.
— Скоро идти, — говорит. — Оденься, пожалуйста, во что-то из того, что мы вчера приобрели.
— Вы забыли приобрести ошейник, — напоминаю. — Или пояс.
— Это обязательно? — хмурится.
— Ну… все надевают.
— Если не обязательно, обойдёмся.
— Что именно надеть? — уточняю.
— Мы же уже выяснили: вкусы у нас совпадают. Оденься так, чтобы себе нравиться.
— Повинуюсь, моя госпожа, — склоняю голову. Хмурится не слишком довольно. Что я такое сказал? Спешу уйти переодеваться.
Тамалия
Судя по тому, что я видела, без пульта раба выводить нельзя. Логично, конечно: слишком много проблем, если вдруг решит сбежать или напасть на кого. У хозяина всегда пульт под рукой должен быть.
Кладу в сумочку.
— Вы недавно на Тарине? — вдруг подаёт голос Антер.
— Так заметно? — смеюсь.
— Или меня проверяете?
— В чём?
— Нельзя носить пульт в сумке, только на поясе. Иначе вас оштрафуют. В особенности учитывая, что у вас неэлитный раб самой низкой категории.
— Не знала, — говорю. Нужно будет правила внимательно прочитать… — Спасибо, что сказал.
— Угу, потом бы я всё равно виноват был, что не сказал.
— Думаешь, я наказала бы тебя за свой недосмотр? — хмурюсь.
— У хозяев не бывает недосмотров, — отвечает. — Всегда виноваты рабы.
Очень удобная позиция, ничего не скажешь!
— Послушай… — закусив губу. — Я не буду тебя наказывать. Обещаю. Я не могу идти поперёк правил, но…
Криво усмехается:
— Если не можете, значит, должны даже самого покорного раба наказывать не реже, чем раз в месяц. А неэлитного раз в неделю.
Боже, неужели это правда?! Ну да, и Свелла что-то такое говорила…
— Госпожа… — тихо. Вопросительно смотрю. — Я буду самым покорным. Пожалуйста, назначьте заранее день… если можно… просто, когда готовишься…
— Я не буду тебя наказывать, — повторяю, ощущая подступающие слёзы.
— Воля ваша, — мрачно. — Без подготовки рабу сложнее, но хозяину всегда приятнее. Не смею настаивать.
Молчу. Ненавижу рабство. Развалю чёртов Тарин по камешку.
Антер
Почему-то идём пешком. Несу в руках кнут: в последний момент вручила. Не представляю, чего ожидать от «быстрой прогулки в кафе и обратно».
По-моему, я впервые рассмотрел хозяйку. До этого она казалась белёсым отвратительным пятном, таким же гадким, как и все до неё. Сегодня жарко, она надела всё светлое — плотные шорты, свободную блузу, туфли на шпильках. Соломенного цвета локоны забраны в хвост. Я вдруг осознал, что она молода и красива. Или у неё очень хороший косметолог. Впрочем, наверное, я осознал это еще вчера вечером… Конечно, к такой нельзя прикасаться без разрешения. Нужно как-то перестроиться после Амиры.
Иногда мне казалось, если бы Амира была молодой и красивой, возможно, и я смог бы… как-то перебороть своё отвращение. Хотя, если бы она вытворяла всё то же самое, то едва ли мне было бы дело до того, как она выглядит.
