Ратибор выслушал всё до конца и сказал:
– Не знаю, всё ли понял правильно. Не силён я в делах веры. Но я чувствовал, с каким задором ты рассказывала. Это меня подбодрило, за что я тебе благодарен.
– Я долго держала в себе эти слова. Спасибо, что оказался хорошим слушателем.
Сагитта с Ратибором спустились с дерева и отправились на поиски Игуна. Тот сидел в лагере и жевал сыроежки. Никто и не подумывал произносить примирительных слов – драконид молча поднялся, и троица двинулась дальше.
Преследуя Абриха, путники углубились в лес, полный сырой болотной вони. Налетели противные насекомые. Больше всех досталось Сагитте: даже накинутый капюшон не укрыл от кровососов. Ратибора тоже кусали, пробираясь сквозь шерсть. Игун, не чураясь, вымазал открытые части тела грязью, а потому страдал меньше всех.
Тропа вела на юго-восток. Почва под ногами была влажной, а потому следы хорошо отпечатывались. Троица обнаружила цепь оронских копыт, но Игуну что-то в следах не нравилось. В какой-то момент он решил остановить товарищей и высказать опасение:
– Видите следы могера?
Игун опустился на корточки и указал на то, о чём говорил. Подле драконида сел ворон и взглянул на следы, словно разговор и его тоже касался.
– Да, а что с ними? – отозвалась Сагитта.
– Следы недавние. Оставлены почти в одно время с тем, как здесь прошёл Абрих. То есть, он либо гнал могера перед собой, либо могер шёл за ороном по пятам.
– Сагитта, – спросил Ратибор, – Абрих мог воскресить жрицу?
– Я нигде не обнаружила следов некромантии.
– И тут есть ещё одна странность – следы очень глубокие. Глубже, чем у высоченного орона, несущего жрицу.
– Что это значит?
– Если бы я знал, – почесав нос, Игун поднялся.
Троица продолжила путь и вскоре добралась до причудливого смешения зон: тропа вывела на каменистое взгорье, скалистые острова, возвышающиеся над болотами. А из базальта, знай себе, росли сосны. По островкам надлежало перемещаться то по перекинутым брёвнам, то вброд, а то и по навесным мостам.
Однажды путники наткнулись на стаю цаплей. Неподвижные птицы держали в клювах рыбу, но не приступали к трапезе. В какой-то момент со дна поднялась громадная черепаха. Стряхнув с головы тину, тварь распахнула пасть, и выдрессированные цапли кинулись кормить страшилище рыбой. Не жуя, черепаха проглотила подачку и опустилась в ил.
Со временем ворону надоело летать, и он устроился на рогах Ратибора. Тот пробовал согнать птицу, но та всё время возвращалась. Плюнув, турич согласился катать на себе чёрного лентяя.
Троица забралась далеко, и в какой-то момент Сагитта остановила спутников жестом. Провожатая взирала на свой кусок оникса со сквозным отверстием. Ратибор с Игуном присоединились к изучению камня: клубящаяся в нём синева собралась в кучу.
– Видите, как огоньки тянутся в ту сторону? Там есть некротическая энергия.
– Как далеко? – шепнул Ратибор.
– Никогда не угадаешь. Вашего бурлака я обнаружила с огромного расстояния. Но то была гигантская нечисть. Здесь, скорее всего, лишь следы от сотворённой Абрихом некромантии. Думаю, это где-то там.
Сагитта указала на клочок земли, усеянный каменными глыбами. Базальт был покрыт жёлтым лишайником, ярким, как луговые цветы. Недолго думая, Сагитта перелетела на островок, где синева в чёрном ониксе закружилась вихрем.
– Да, Абрих был здесь.
– Мы идём к тебе.
Ратибор с Игуном преодолели топь по кочкам и взобрались на островок. К этому моменту куриный бог успокоился, поглотив крупицы энергии. Убрав оберег, Сагитта проронила:
– Абрих наследил. Вот земля разрыта.
– Сдаётся мне, это нечисть бесновалась, – выдохнул Игун. – Воскресил-таки шестилапую.
И тут Ратибор предположил:
– Получается, Абрих не собирался швырять к ногам вождя голову жрицы. Некромант решил подарить её в виде нечисти, словно диковинное животное. А воскресил он несчастную именно здесь, потому что до цели рукой подать.
– Звучит разумно, – пробормотала Сагитта. – Но я до сих пор не понимаю, в чём задумка Абриха.
– Как будто нам нужно его понимать, – сказал Игун, – догоним и…
Драконида перебил грохот, раздавшийся сверху. Все трое обернулись и увидели возвышающегося над ними могера. На валуне стоял шестилапый коротышка, закованный в самые настоящие доспехи. Голову скрывал глухой шлем, тело защищал панцирь. А в руках могер держал арбалет, громоздкий, но вполне смертоносный даже в маленьких лапках. Ворон гневно каркнул на неизвестного, но улетать с рогов Ратибора не стал.
Могер-рыцарь взял на прицел Сагитту и произнёс:
– Не двигайтесь с места, особенно ты, крылатая чернокнижница, – голос могера гудел эхом в шлеме. – Не стоит рассчитывать на мой промах.
– Ты кто ещё такой? – спросил Игун.
– Умолкни, душегуб. Или я возьму тебя на прицел.
– И что дальше думаешь делать? Нас трое, а болт ты успеешь выпустить один.
– С оставшимися двумя я намерен биться насмерть.
– Мы тебе ничего не сделали – убери арбалет.
– Я видел чернокнижий камень в её руках. Ясно как день, что вы сподручные альбиноса. И за это я намерен вас уничтожить.
– Ты не так понял… – попыталась оправдаться Сагитта.
Рыцарь угрожающе перехватил спусковой рычаг арбалета.
– Чернокнижник тоже наговорил много лжи. Он явился из дальних краёв, увещевая о добрых намерениях, а в итоге погубил прекрасную хранительницу золотой лещины. Воистину, чужеземцы заслуживают лишь меча и изгнания.
– Чернокнижник нам не товарищ, – сказала Сагитта. – Мы не меньше твоего хотим его убить. Опусти арбалет, и мы всё обсудим.
– Я не дам тебе ни шанса сотворить колдовство. Злая судьба велит мне убить женщину, и я стойко исполню её веление.
– Слушай, поэт шестилапый, – прикрикнул Игун. – Мы разве похожи на некромантов?
– Ты похож на головореза, паршивец. На твоих руках ещё не высохла кровь невинных, коих я клялся защищать. Тебе не повезло столкнуться с Элбердом Железным, рыцарем, что не даст спуску разбойникам и чародеям.
– Ты нанюхался ядовитых паров, дружище. Сними шлем – проветри голову.
– Мой доспех един со мной. Мой шлем обезличивает меня, делает орудием праведного мщения.
До поры молчавший Ратибор мотнул головой, сгоняя ворона, осторожно шагнул вперёд и спросил:
– Ты называешь себя рыцарем, Элберд Железный? Скажи, кто посвятил тебя?
Арбалетчик замялся, уязвлённый в больное место. Не сразу высокопарный могер решился ответить:
– У меня не было акколады. Я основатель ордена Стального Крота и первый его член – меня некому было посвятить в рыцари.
