Послышались шаги на крыльце – это Мариус вытолкал Ичеримни и погнал в сторону Дианы. Громадный легионер нёс в руке голову Бедрианга, и нандийская вдова шагала, боясь обернуться и увидеть её. Ичеримни вся напряглась, вокруг глаз у неё блестело от влаги, но супруга вождя пыталась храбриться.
– А вот и ты, жрица. Пойдём, покажешь нам свои ритуалы. Может быть, узрев величие Иргиема, мы отречёмся от Джовиты и станем твоей паствой. Все за мной.
Диана возглавила шествие к черепу. Близились сумерки, стремительно переходящие в ночь, так что легионеры озаботились взять собой факелы. Тем временем на улицах Волчьей деревни поднимался ропот. Недоумённый гвалт, сравнимый с визгом свиней и лаем собак.
– Не плетитесь позади, не стесняйтесь, – с наигранным добродушием сказала Диана Ичеримни и Нулгине. – Пусть одна идёт по правую руку от меня, а вторая по левую. Как равные.
Невольницы нехотя поравнялись с ангелшей. Обе были мрачные и озлобленные. Обе были на полголовы выше Дианы, взятой в окружение. Но крылатую бестию это не тревожило – она знала, что язычницы не посмеют ей даже волосы растрепать.
– Ты как будто побледнела, Нулгина. Не привыкла видеть отрезанные головы?
– Чего ты от нас хочешь?
– Прогуляться с почтенными дамами, поглядеть на культуру местных народов.
– Чего тебе надо? – выкрикнула ороница.
Диана сделалась серьёзнее и ответила:
– У меня две цели: я хочу показать вам, язычникам, чего стоят ваши верования. А кроме того, мне интересно узнать, на что дикари способны ради того, кого любят.
Ангелша кивнула в сторону Ичеримни и сказала:
– Она, например, не отважилась грызть горла за супруга. Чтобы ты сделала, вручи я тебе в руки голову Бэюма?
Нулгина напряглась, представляя себе эту ужасную картину.
– Тебя лишают твоей любви, посягают на самое твоё сердце, лишают смысла жизни… Я не права, костепоклонница?
Ичеримни еле выдавила из себя ответ:
– Я жрица Иргиема. Я должна нести народу веру. Мне есть, ради чего жить.
– Вот как ты оправдываешь своё бездействие. Погоди, я немного устала от этого шлема.
Совершенно внезапно Диана протянула Ичеримни копьё и буквально всучила его нандийке.
– Подержи, будь добра.
Беспечно отдав Ичеримни гасту, Диана расстегнула застёжку и сняла шлем. Встряхнув головой, ангелша оправила волосы, после чего сплела заново пучок на затылке. Она не торопилась, прихорашивалась с дотошностью и нарочитым равнодушием к оружию в руках Ичеримни.
– Подержишь пока копьё у себя? Люблю, когда у меня одна рука свободная, а в левой придётся держать шлем.
Диана с улыбкой подняла подбородок, обнажая перед Ичеримни шею. Нандийку воротило от кичливой уязвимости ангелши, но поделать с этим она ничего не могла. Что-то мешало вдове схватить копьё половчее и нанести убийце её мужа смертельный удар. Так высокомерно смотрела служанка Джовиты на язычницу, что у последней руки опускались.
– Вот и славно, – произнесла Диана. – Можешь опереться на копьё, как на посох, я возражать не буду.
После этих слов ангелша жестом потребовала тишины. Процессия приближалась к черепу, и Диана захотела лучше его рассмотреть. Костная громада высилась наравне с деревьями, её размеры внушали трепет, но вовсе не почтение. Диана могла восхититься красотой архитектуры, вложенным трудом, строгостью, практичностью – чем угодно, но не одними только размерами. Перед ней валялись мерзкие замшелые кости, и величина не делала их особенными. То, что язычники считали храмом, для Дианы было бренной трухой.
Под черепом царила темень, в которой обитало причудливое эхо. Диане мерещилось, будто она чувствует смрад разложения.
– Здесь даже хуже, чем я себе представляла. Что скажешь, Мариус?
– Что у туричей, что у нандийцев в Пяти Землях капища выглядели куда примечательнее. Здесь же ничего нет.
– Ничего и не требуется, – огрызнулась Ичеримни. – Есть только тело Иргиема – остальное излишне.
– С другой стороны, – сказала Диана, – место здесь укромное, так что легионеры могут ходить сюда ночью по нужде.
– Лучше сад за теремом, – пожал плечами Мариус. – Туда ближе.
– Но по пути в сад солдатам придётся нюхать мёртвого медведя. Сомневаюсь, что слуги сумеют выволочь эту тушу. Как думаешь, вдовушка?
У Ичеримни кожа сделалась фиолетовой от гнева. Нандийка взяла, было, копьё на изготовку, но не отважилась атаковать. Вдова видела единственный шанс сохранить крупицы гордости в своей вере.
– Уши Иргиема близко, – процедила Ичеримни. – И он всё слышит.
– Всё слышит? Надеюсь, ему понравится журчание ангельских струй.
Диана с Мариус обменялись сдержанными смешками, после чего прислушались к топоту и шепоткам за спиной. Пёстрое стадо язычников ползло к месту ритуала. Под носовым отверстием легионеры свалили кучу дров, проложенную сушняком. Прямо как в стародавние времена на красное утро, когда церковь сжигала еретиков на кострах.
Вскоре деревенщины выстроились, где положено. Они явились в священное место, словно на плаху. Жалкие, оборванные и тихие. Невообразимые расы должны были издавать шум и гомон по природе своей, но сейчас были молчаливы и покорны. Диана в каждом из них видела копию Ичеримни: беспомощные, безвольные и трусливые. Их столпилось две сотни против четырёх ангелов, но никто не отважился хотя бы камень кинуть.
Диана забрала у Мариуса голову Бедрианга и показала язычникам. Напомнила, отчего те превратились в покорный скот.
– Наслышана, – заговорила ангелша, – что Иргием гонит тех, чей запах учует. Мне нравится эта идея. Мне нравится, что исполинский волк и после смерти ведёт непримиримую борьбу с демонами. Но правда в том…
Диана небрежно зашвырнула голову вождя на кучу дров.
– Что вы, еретики, ничем не лучше демонов. Так что я напомню мёртвому зверю, что ему следует разгневаться на паразитов, что копошатся в его нутре.
По толпе пронеслись вздохи и сопенье, но возмущаться и проклинать Диану никто не отважился. Деревенщины лишь с дрожью наблюдали, как ангелша взяла у легионера факел, сделала шаг к ритуальной поленнице, но внезапно развернулась и обратилась к Ичеримни:
– Прости, о жрица, я чуть не отняла у тебя работу. Это же твоя обязанность жечь костры на радость дохлой псине.
Диана протянула вдове факел. Но щекам нандийки потекли слёзы, хоть та и сохраняла гордое выражение лица.
– Вот какой у тебя выбор, – произнесла ангелша без издёвки в голосе. – Ты можешь взять факел и дать Иргиему унюхать зловоние супруга. А можешь пронзить моё горло копьём и пресечь надругательство.
Против воли у Ичеримни глаза полезли из орбит. Было видно, как тяжело стало дышать несчастной. Нандийка вцепилась в древко, но так и не воспользовалась оружием. Швырнув копьё на землю, Ичеримни ответила:
