Попытка двинуть рукой обернулась болью. Нулгина не сдержала слёз и прижала к телу сломанную длань. Загнанно подняв глаза, ороница взглянула на Диану, изучающую выроненный нож. Брезгливо скривившись, ангелша пнула оружие себе за спину и расстегнула застёжку шлема.
– Примипилия? – окликнул предводительницу вошедший в дом воин.
– Всё в порядке. Ждите меня снаружи.
С этими словами воительница сняла шлем, явив Нулгине свою внешность во всей полноте. Аристократическая красота Дианы сочеталась с волевыми чертами. Лицо ангелши было лишь немного подпорчено воинской грубостью. Каштановые волосы собраны в пучок на затылке. Ангельский лик преисполнен высокомерием, причины которому были ничуть не иллюзорными.
Пока Нулгина крепилась и пыталась побороть слёзы, Диана огляделась по сторонам и обнаружила идол Зелы. Пронзительный взгляд едва не испепелил образ богини. Поругав языческое божество, Диана водрузила шлем на идол, словно на подставку.
Одна рука воительницы легла на пояс, а вторая – на эфес гладиуса. Диана долго молчала, словно ждала, когда Нулгина зайдётся признаниями. Но ороница не произносила ни слова, потому ангелше пришлось задать вопрос:
– Ты супруга того рогатого? Если, конечно, вам, дикарям, известно, что такое брак.
– Я хозяйка этого дома, – Нулгина придала своему голосу храбрости.
– Запихнули три бревна под дуб и уже называете это домом?
Склонив голову набок, Диана продолжила допрос:
– У твоего мужа оказалась скверная память. А ты не вспомнишь, откуда у него появилось ангельское копьё?
– Здесь был тот, кого вы ищете. Он расплатился копьём за ночлег и ушёл.
– Сдаётся мне, ты тоже возомнила себя великой лгуньей. Если всё было так, почему твой супруг стал выгораживать случайного путника?
– Таковы у нас законы гостеприимства.
– Законы? Смешно слышать, как дикари говорят о законах. Кто вам их установил? Та деревянная корова под моим шлемом?
Нулгине пришлось стерпеть и повторить:
– Турич заночевал, а наутро ушёл.
– Куда?
– На восток.
– На восток? Благодарю за подсказку – теперь мы отыщем беглеца в два счёта. Отправимся скорее в путь.
Диана взяла под мышку шлем, уронив при этом идол с полки.
– Пойдём, проводишь нас в дорогу.
С этими словами Диана схватила Нулгину за рог и потащила наружу. Она без труда выволокла сопротивляющуюся ороницу из комнаты и вытолкнула на улицу. Нулгина покатилась по земле, крича и хватаясь за сломанную руку.
– Нулгина! – завопил Бэюм. – Не трогайте её!
– Хермэнус, меч ему к шее, – скомандовала Диана из землянки.
Исполнительный ангел взял Бэюма за рог и оттянул голову назад. К открывшему горлу приставил гладиус, да так плотно, что у орона не получилось бы заговорить, не порезавшись. Диана же, надев шлем и взяв копьё, вышла из дома с новыми распоряжениями:
– Мариус, поставь рогатую на колени.
Из полутьмы вышел легионер, самый крупный из всех. Такой атлет мог бы потягаться с големом в рукопашной, а Нулгина казалась в его лапах хрупкой веточкой. Гигант поднял стонущую ороницу за шиворот.
– Оставьте её, – отчаянно прошептал Бэюм.
Четверо оронов застыли, готовые к худшему. Отряд ангелов замер, способный за секунду перебить пленников. Но воины медлили, спокойно дожидаясь приказов Дианы. Та же оглядела рогатых и изрекла грозно:
– Меня зовут Диана Персекута. Я ношу звание примипилии – командующей чёрной манипулы. Моя сестра Акуэль – бывшая супруга Джовиты. И поверьте, что я стою и своего родства, и своего титула. Так что осознайте уже, что ваша плебейская хитрость ничто для меня. Я слышу каждое лживое слово, и лишь вопрос времени, когда вы скажете правду.
Голос Дианы всё больше походил на раскаты грома. Когда она сделала паузу, эхо продолжило зловеще вторить среди деревьев.
– Я ищу не беглого раба, не вора и не дезертира! Я ищу скотину, что убила мою сестру, что убила супругу моего бога! Думаете, ваша ложь остановит мою кровную месть? Я готова хоть деревья пытать, и под моими пытками даже дубы заговорят. Так что прекратите воображать, что у вас есть честь, принципы и законы, вшивые вы дикари. Склонитесь перед божьими слугами и говорите правду!
Довершая сказанное, примипилия властно указала на одного из оронов и распорядилась:
– Лаэлус, сперва его.
Маг приблизился к пленнику и потянулся к нему светящейся дланью. Накин пытался оказать сопротивление, но его держал сильный ангел. Ладонь мага легла на лицо обречённому, и свет волшебными щупальцами пополз в глаза и ноздри несчастного. Чувствовалось, как ангельская магия причинила орону невыносимую боль, но не давала ему ни кричать, ни корчиться.
Брат мучимого лишь проблеял что-то наперекор, но тотчас отвернулся и зарыдал. Бэюм же вперился взглядом в беднягу, как вдруг услышал слова Дианы:
– Твоя супруга созналась, что турич ночевал здесь. Это правда?
– Да.
– Уже лучше.
Предводительница дала знак, и Лаэлус усилил напор. Щупальца света стали толще и потекли в глаза орону с большим неистовством. Мучимый, казалось, не отреагировал, но по мельчайшим подёргиваниям можно было понять, в сколь страшную агонию ввергла его светлая магия.
– А наутро турич ушёл? Один?
– Нет, – выдавил из себя Бэюм. – Я проводил его до Волчьей деревни.
– То есть, ты лгал мне?
– Да, я лгал.
– Хермэнус, отрежь ему копыта.
Нулгина зашлась отчаянными криками, а Бэюм закрыл глаза в бессильном ожидании расплаты. Но верный офицер Дианы медлил с выполнением приказа. Подумав, он обратился к ангелше:
– Примипилия, если позволишь, я хочу расспросить его, прежде чем калечить.
– Позволяю, – ответила воительница, привыкшая доверять чутью Хермэнуса.
Кивнув, ангел чуть двинул гладиусом, напоминая, что тот ласкает горло пленника. Хермэнус спросил:
– Где эта Волчья деревня?
– На восток, в полутора днях пути. Если пешком.
– Турич спрятался в деревне?
– Нет, рогатых туда не пускают.
– Значит, он двинулся дальше?
– Да.
Хермэнус захотел задать следующий вопрос, но его прервала мощная вспышка. Все присутствующие зажмурились и отвернулись от Лаэлуса. Сам он закрылся рукой от вышедшей из-под контроля магии. Орон под его ладонью затрясся, как тряпичная кукла.
– Лаэлус! – выкрикнула Диана.
Маг бился с заклинанием, как с псом, натянувшим поводок. С большим трудом ангел прервал колдовство: всех ослепило так, что ночь стала ещё темнее. Лаэлус схватился за сведённую судорогой руку и оглядел полученный результат. Пытаемый Накин застыл замертво, его сосуды чуть заметно светились под кожей, а из глаз и ноздрей валил дым.
