– Саламат бауш, – поздоровался с сапожником на фарси Тарик, желая ему доброго здоровья.
– Альхамидулла, – ответил сапожник на том же языке.
– Я заказывал хорошие, прочные ботинки – сказал Тарик.
– На чье имя заказ?
– На имя доктора Хамада… – Тарик подал невзрачную записку, написанную на фарси дешевой шариковой ручкой.
В этой записке и в самом деле было написано про сапоги – дата принятия заказа, размеры, стоимость. Даже если бы Тарика остановили, обыскали и нашли эту записку – он разыграл бы недоумение, а потом вспомнил бы, что заказывал сапоги. Даже если бы стражи нашли это место – они нашли бы здесь только сапожника, тачающего обувь для небогатых покупателей, честного и туповатого. Только человек с очень богатой фантазией заподозрил бы в этой записке двойное дно, и, что парадоксально – оказался бы прав. На самом же деле – запись о сапогах означала расписку одного из агентов мировой нелегальной финансовой сети Хавала, которая в Пакистане звалась хидж. Где-то в Пешаваре или Карачи скромный торговец драгоценностями на базаре или мясник или такой же сапожник – принял от неприметного человека пакет, туго стянутый скотчем. Или банковскую карточку. И выдал бы эту записку, понятную лишь посвященным. Удивительно, но Хавала порой даже не брала деньги за перевод: хаваладар зарабатывал на разнице курсов валют, в свою, естественно пользу. Хавалой пользовались все, Хавала была везде – даже в толерантной Европе и совсем не толерантной к терроризму Америке – можно было найти такие неприметные лавки, из которых выходят люди. Так – делались переводы на родину, пожертвования на джихад и многие другие вещи. Так текла невидимая денежная рекам, невидимая, но могучая…
Сапожник со вздохом встал, ушел в зады лавки, загремел там чем-то. Потом вынес и с гордостью поставил перед клиентом пару примитивных, но крепких ботинок западного образца.
– Но как? – удивился Тарик – Вы даже…
– Тридцать лет опыта, молодой человек, – сказал сапожник – Примерьте.
Поставив ногу на специальную приставку у стены, даже заботливо наклоненную – Тарик надел ботинок на левую ногу, зашнуровал. Ботинок сидел идеально…
– Немного жмёт…
– Это не страшно. Натуральная кожа, разносится скоро. Аллах свидетель…
Тарик снял ботинок.
– Вас не затруднит положить в коробку? Мне долго их нести.
– Да, конечно. Конечно…
Взяв ботинки – сапожник снова скрылся за своими шкафами – и через несколько минут вынес коробку, перевязанную лентой. Тарик отогнул край – в коробке, пачка к пачке лежали иранские реалы, крупные купюры…
– Хвала Аллаху…
– Да, хвала Аллаху… – сказал сапожник – можете выйти сзади, там тихо.
– Не стоит…
* * *
Мотоцикл стоял на месте – его никто не украл.
* * *
Неладное Тарик заметил сразу. Он медленно ехал по улице, идущей мимо своего постоялого двора, и увидел стоящий у тротуара темного цвета «Парс» с затененными, играющими бликами рекламы окнами и лишней антенной сзади по центру.
Не увеличивая скорость, Тарик равнодушно проехал мимо своего временного пристанища, направляясь на восток – ещё один мотоциклист, один из многих в транспортном потоке. Он не знал и не хотел знать, что произошло – кто-то из бдительных соседей стуканул стражам или сам хозяин комнат решил немного подзаработать – а может быть, просто что-то произошло рядом и это не имеет к нему никакого отношения. Как бы то ни было – сюда он уже никогда не вернется…
* * *
Бросив мотоцикл и накрыв его мешковиной – Тарик тронулся в путь к точке контакта, до которой было чуть больше километра пешком. Для него, офицера пакистанской армии, привыкшего к долгим переходам в горной местности – не расстояние. Ориентиром для него служили огни Мешхеда и линия ЛЭП, по которой в город подавалось электричество. До ближайшей проезжей дороги было несколько километров…
Он шёл параллельно проводам ЛЭП, шёл быстро, отмахивая рукой темп. Зарево огней тлело за спиной, становясь всё более тусклым – Мешхед никогда не спал. За спиной был город, впереди – Эльбрус. Единственно, что попадалось ему по пути – это остовы автомобилей, угнанных ради запчастей, разобранных и брошенных в пустыне. Иногда в этих железных гробах устраивали любовные гнёздышки влюблённые парочки, у которых не нашлось другого места: за внебрачную связь в этой дикой стране могли публично забить камнями. Поэтому Тарик мельком заглядывал в каждую машину, чтобы убедиться, что там никого нет.
Добравшись до столба опоры, который показался ему подходящим – он сделал большую пометку краской высоко на опоре ЛЭП, отбежал на несколько десятков метров и залёг, предварительно спрятав свое оружие. Если контактёр предал его, добровольно или под пытками, шансы уйти невысоки, хоть что делай. Но они есть – а профессионал никогда не отказывается ни от одного, даже самого призрачного шанса…
Ждать нужно было долго, но он был готов ждать столько, сколько потребуется, даже несколько дней – пока контактёр не заметит метку и не выйдет на связь. Ставки в этой игре были предельно высоки – речь шла о ядерной программе Тегерана…
Контактёр в Иране, известный пакистанской разведке как «Проводник» был частью сложной, хорошо законспирированной и разветвлённой системы агентов Пакистана в Иране. Она включала в себя несколько уровней иерархии. Внизу были простые рабочие, въехавшие сюда как гастарбайтеры и которым было приказано куда-то устроиться и всё там подмечать. Им даже не платили за работу – достаточно было того, что пакистанская разведка устраивала им выезд в Иран на заработки и заботилась о том, чтобы за время, пока они будут в Иране, с их семьями не произошло ничего плохого. Второй уровень – это торговцы всех видов, контрабандисты, в том числе и из Афганистана, – в Афганистане у пакистанцев были огромные возможности. Восток живет торговлей, а когда существуют ограничения и запреты, торговля от этого становится только выгоднее. На восточном базаре можно узнать всё – кто и как умер, когда будет испытательный пуск ракеты, кого назначили новым начальником охраны полигона, какие кадровые перестановки произошли в КСИР? Информация собиралась тонкими ручейками в реки, реки сливаясь, превращались в поток. Но была ещё одна система – чрезвычайно засекреченная, к ней не имел доступа даже генерал Шариф, он имел доступ к контактёрам системы, одним из которых и был покойный Проводник.
Это были учёные. В отличие от Ирана, Пакистан самостоятельно прошёл свой путь к ядерной бомбе, причем сделал это уже много лет назад, сейчас пакистанские ученые работали над более сложными тематиками – например над бомбами, которые можно доставить к цели тактической крылатой ракетой. Естественно, Иран не мог не заинтересоваться центром Абдул Кадир Хана, одним из двух пакистанских атомных центров, ведущих работы в области оружия массового уничтожения. Молодых ученых вербовали, переманивали на работу в Иран, используя для этого все рычаги. Прежде всего, деньги, огромные деньги. В отличие от нищего Пакистана, Аллах одарил Иран, как нефтью, так и газом и он мог себе позволить переманивать учёных деньгами. Но среди них были и агенты пакистанской разведки, которые должны были информировать Пакистан об успехах иранской ядерной программы. Или – наоборот, о ее неудачах.
