Ди Давенпорт приоткрыла дверь, оставив щель, достаточную для того, чтобы высунуть голову:
– Мисс Джулия неважно себя чувствует. Мне пришлось установить для нее в задней комнате больничную койку. Боюсь, она сейчас никого не принимает.
Я пожалела, что сейчас с нами нет Джека – вот кто бы очаровал помощницу Джулии! Что ж, придется полагаться на собственные силы.
– Это крайне важно, и я обещаю, что мы будем недолго. Пожалуйста, скажите ей… – Я на мгновение задумалась. – Пожалуйста, скажите ей, что я знаю, что пытались ей сообщить Уильям и ее отец.
Ди подозрительно прищурилась:
– Ее брат и отец давно умерли.
– Я знаю. Просто передайте ей. Она поймет, что я имею в виду.
– Почему она здесь? – Ди подбородком указала на Нолу.
Нола шагнула вперед. Ди в свою очередь поспешила сузить щель между дверью и дверной коробкой.
– Потому что я хотела рассказать мисс Джулии, как прошла вечеринка. Ей будет любопытно узнать.
Я вопросительно посмотрела на Нолу: лично я об этом слышала впервые. Она посмотрела на Ди с подкупающей, едва ли не ангельской улыбкой. Похоже, эту способность очаровывать людей она унаследовала от отца.
Ди пристально посмотрела на нас обеих.
– Ждите. Я пойду проверю, – буркнула она.
Ди закрыла дверь, а мы остались ждать на улице. Затем, несколько минут спустя, она появилась снова.
– У вас самое большее пятнадцать минут, – сказала она, закрывая за нами входную дверь. – Мисс Джулию нельзя сильно беспокоить, вы меня поняли?
Мы кивнули и молча последовали за Ди в комнату, в которой напрочь отсутствовал дух Рождества. Здесь на больничной металлической койке, откинувшись на подушки, лежала сморщенная старуха в ночной рубашке, застегнутой под самое горло. Поверх одеяла у ее ног лежала сложенная газета, рядом стоял кислородный баллон, от которого к ее носу тянулись гибкие трубочки.
Ее глаза радостно вспыхнули, стоило ей заметить Нолу, но тотчас потухли, когда ее взгляд остановился на мне. Она жестом велела Ди удалиться. Та со вздохом поставила на стол возле кровати маленький колокольчик.
– Позвоните, если вам что-то понадобится. – Она сурово посмотрела на нас с Нолой, как будто в наши планы входило заставить мисс Джулию танцевать фокстрот или делать что-то не менее изматывающее.
– Почему вы пришли? – спросила Джулия хриплым голосом, как будто до этого несколько дней молчала. Нола села на край стула, который был придвинут к самой стене, чтобы освободить место для кровати, я же осталась стоять.
– Прошлой ночью Уильям и Гарольд посетили Нолу и очень сильно потрепали ей нервы. Они в чем-то обвиняли меня, говорили, что вы опоздали и что меня ждет расплата. Они ведь имели в виду строительство на вашей земле в округе Джорджтаун, не так ли? Это его они пытались остановить… Именно это означали слова «останови ее». Я права?
Ее лицо оставалось непроницаемым.
– Я полагаю, вы знаете, что там были найдены останки мужчины и женщины. Как вы думаете, кто они? Или почему Уильям и ваш отец не хотели, чтобы их нашли?
Часы в виде Санта-Клауса на каминной полке пробили час.
– Вам следует быть более информированной, мисс Миддлтон. Похоже, вы еще не читали вчерашнюю прессу, – она указала на газету в ногах ее кровати, я же дала себе слово, что с этого момента начну читать прессу.
Взяв в руки газету, я обнаружила, что она уже развернута на внутренней странице, где были напечатаны фото сгоревшего дома и пожелтевшие снимки семьи Маниго. Прищурившись, чтобы видеть лучше, я пробежала глазами статью и прочла о том, что и без того знала и о чем говорилось в предыдущей статье. Потом мои глаза остановились на одном интересном месте. Я даже прочла его дважды, прежде чем поняла, в чем суть. После чего зачитала вслух для Нолы:
– «Останки, обнаруженные во время расчистки земли на прошлой неделе, теперь идентифицированы как принадлежащие двум мужчинам, несмотря на то что на одном из тел была женская обувь, корсет и дамские украшения. Власти взяли образцы ДНК у одного из членов семьи Маниго, чтобы установить наличие какой-либо связи с умершими. Судя по стилю обуви и украшений, предварительные данные указывают, что останки могут датироваться 1930-ми годами».
Я опустила газету и посмотрела в глаза Джулии:
– Мог ли один из них быть Уильямом?
Она наморщила лоб и покачала головой:
– Я не знаю. Не знаю! Но я не поверю, что это Уильям. В своей записке он сказал мне, что уходит. Зачем ему было ехать в Джорджтаун, где его знали люди?
– Понятия не имею. Лично для меня это полная бессмыслица. Прежде чем строить какие-то догадки, мы должны узнать, кто похоронен в этих могилах.
Джулия закрыла глаза. Я обратила внимание на то, каким поверхностным было ее дыхание.
– Думаю, мы скоро узнаем наверняка. На прошлой неделе у меня взяли анализ ДНК.
Я не сводила с нее глаз:
– Если одно из тел не принадлежит Уильяму, то почему они не хотят, чтобы вы отдали землю под застройку?
– Мой отец не хотел, чтобы нашей семьи коснулся скандал – независимо от того, чьи это тела. Честь семьи всегда была для него превыше всего. – Она поморщилась, и ее старческое лицо перекосила уродливая гримаса. – Вот почему я всегда точно знала, как причинить ему боль.
Она сурово поджала губы. Я опустилась на колени рядом с ее кроватью, чтобы посмотреть ей в лицо.
– Вот почему вам нужно прощение Уильяма? – тихо спросила я.
Она отпрянула от меня:
– Почему вы задаете мне все эти вопросы? Я ничего не знаю!
Разозлившись, я усилием воли заставила себя заговорить спокойно:
– Потому что ваш брат и отец используют Нолу, чтобы выплеснуть свой гнев, и этому безобразию пора положить конец. Немедленно. Я также могу предположить, что вы хотели бы обрести некоторое подобие покоя. И единственный способ это сделать – это узнать, что удерживает их души на земле. – Я наклонилась к ней ближе и, когда она снова отпрянула от меня, испытала легкое злорадство. – Так зачем вам нужно прощение Уильяма?
Она закрыла глаза, и ее кулаки медленно разжались, словно она сбросила давнее тяжелое бремя.
– Потому что я сказала отцу то, чего не должна была говорить. – Она открыла глаза, но устремила взгляд куда-то за мою спину, видя то, чего я видеть не могла.
Я ждала, не говоря ни слова, боясь, что она больше ничего не добавит. Джулия перевела взгляд на Нолу, затем снова на меня:
– Я не могу… Я не могу вам сказать.
Я подалась вперед и очень тихо сказала:
– Если бы речь шла только о вас и вашей семье, я бы тотчас ушла. Но увы. Нола стала невинной жертвой их злобы, что означает, что и она, и я теперь вовлечены в эту историю. Так что, боюсь, нам придется сидеть здесь до той минуты, когда вы скажете нам правду, сколь болезненной бы та для вас ни была. – Я коснулась ее руки и чуть мягче добавила: – Вам ведь тоже нужен покой. Так дайте же мне помочь вам его обрести.
