Останки были обнаружены за руинами главного дома, который сгорел в 1938 году в результате удара молнии. Строительство было незамедлительно остановлено до обнаружения в непосредственной близости от строительных работ других захороненных тел и до идентифицирования найденных останков и их повторного перезахоронения».
Софи опустила газету и скомкала ее.
– Это ведь та земля, которую, по твоим словам, Джулия Маниго решила продать «Коббу»? Кстати, я сама пикетировала это место еще до того, как судья вынес решение в пользу застройщика, и даже не догадывалась, что это ее земля. Что-то подсказывает мне, что новость ее не слишком обрадовала.
Нола уселась на покрывало моей матери, почти подпрыгивая от волнения.
– Спорим, это просто какие-нибудь экоактивисты притащили несколько тел, чтобы остановить строительство? Ведь все смотрели «Полтергейст», правда? Кому захочется жить в доме, построенном на кладбище? Чтобы потом из вашего шкафа вылезали все эти жуткие призраки, а по вашим стенам стекали капли какой-то липкой зеленой гадости? – Она повернулась и широко раскрытыми глазами посмотрела на меня: – Может, тебе стоит съездить туда, поговорить с этими мертвецами и узнать, кто они?
Маникюрша и педикюрша мгновенно замерли и, как по команде повернув головы, посмотрели на Нолу, затем на меня и снова на Нолу.
Я делано рассмеялась.
– Это точно. Можно подумать, я их боюсь! И вообще, подобные спецэффекты существуют только в кино. – Я укоризненно посмотрела на нее: – В любом случае, моя мать забронировала меня на остаток дня для различных процедур. Что там у нас дальше в повестке дня? – спросила я, повернувшись к матери.
– Я хотела, чтобы ты в последний раз примерила платье, вдруг нужно что-то немного поправить. Лично мне казалось, что его стоит чуть-чуть выпустить в области лифа, чтобы придать дополнительный объем.
– Если хочешь, я с радостью это сделаю, – сказала Софи.
– Нет-нет, но все равно спасибо, – сказали мы с матерью в унисон.
Моя мать притворно закашлялась.
– Я ценю твою готовность помочь, – сказала я Софи, – но в этом нет необходимости. Для меня главное, чтобы ты сама была при полном параде и чтобы вы с Чэдом пришли на вечеринку и как надо повеселились.
Ее лицо посерьезнело:
– Но я уже одета для вечеринки.
Будь вокруг нас сверчки, мы бы услышали их стрекотание.
– Шутка! – сказала она, за что удостоилась здорового смеха Нолы и вздохов облегчения от косметологов и моей матери. – Извини… просто не смогла устоять. У меня есть вечернее платье. Не такое шикарное, как твое, но Чэду нравится.
Ее слова меня не слишком убедили, но наверняка это было лучше, чем скатерть.
– Отлично, – сказала я, улыбаясь. – Тогда увидимся позже. Спасибо, что принесла газету, иначе я бы никогда не узнала.
– Знаю. Почему, по-твоему, я ее тебе принесла? – Она положила помятую газету на кровать. – Пойдем, Нола. Я отвезу тебя на Трэдд-стрит, чтобы ты могла закончить свою роспись. – Повернувшись ко мне, Софи добавила: – Подожди, скоро ты ее увидишь. Это что-то потрясающее.
Я позволила себе не поверить ей, но все равно улыбнулась:
– Не могу дождаться!
Почувствовав на своем плече чью-то руку, я подняла голову и увидела маникюршу, толкавшую меня обратно на спинку шезлонга.
– Постарайтесь расслабиться, мисс Миддлтон. Так гораздо приятнее.
– Это максимум, на что я способна, – сказала я, буквально вжав голову в подушку.
Маникюрша вздохнула и, в очередной раз насильно распрямив мой мизинец, наложила на него еще один слой лака.
* * *
Хотя расстояние между двумя домами составляло всего несколько кварталов и мой отец мог подбросить нас туда на своей машине, моя мать настояла, чтобы у нас был лимузин с водителем, который отвезет нас троих с Нолой в мой дом на Трэдд-стрит. Только присутствие дочери Джека помешало этому стать репетицией моей свадьбы. Или скорее ее заменой.
Когда мы затормозили у тротуара перед моим домом, я почти чувствовала даже через закрытые окна лимузина цветочный запах. Не дожидаясь, когда водитель откроет мою дверь, я опустила окно, чтобы вдохнуть аромат сотен летних цветов. Они были повсюду – на передних воротах, их гирлянды тянулись по верху садовой стены, обвивали перила веранды, свешивались из оконных ящиков. Садовые ворота венчала парадная гирлянда из побегов пересаженных фиолетовых клематисов, и каждый гость должен был пройти под ней. Из того, что я увидела за воротами – выложенные кирпичом дорожки, живые изгороди и даже фонтан, – ничто не несло на себе никаких признаков строительных работ. Правду знал лишь мой банковский счет.
Мой отец сидел в лимузине рядом со мной. Я протянула руку и сжала его пальцы, зная, что это цветочное чудо – дело его рук. Когда алкоголь ушел из его жизни, садоводство стало его страстью, более того, я обнаружила, что эта страсть не обошла и меня.
– Спасибо, пап, – сказала я и поцеловала его в щеку. – Не могу поверить, что ты сделал все это! У меня просто нет слов!
Отец похлопал меня по руке:
– Ну, не только я один, ты же знаешь. Розарий и фонтан спланировала Луиза Вандерхорст, а Лутрел Бриггс спроектировал остальное. Я лишь вычистил этот запущенный сад и внес кое-какие коррективы в первоначальную планировку.
– И подверг набегу все цветочные магазины Чарльстона, – добавила моя мать. – Он наотрез отказался нанять для вечеринки флориста. Заявил, что сделает все сам лучшим образом. – Она улыбнулась ему, и ее лицо просияло влюбленным светом. Скажу честно, я не знала, то ли мне восхищаться новой любовью отца и матери, которой они воспылали на склоне лет, то ли меня от нее тошнит. В конце концов, они мои родители.
Шофер открыл дверь и помог мне и моему платью выйти из лимузина. Нола вылезла следом за мной. Посмотрев на нее, я невольно восхитилась ее нарядом. На ней было узкое бледно-лиловое платье от «Лилли Пулитцер», которое прекрасно подчеркивало цвет ее лица и глаз. Это платье купила ей Амелия, однако Нола завершила свой новый образ подарком Джека – фиолетовыми кедами «Конверс». Вокруг шеи был обернут тонкий светло-фиолетовый шарф, завязанный ровно по центру эффектным бантом. Как уже говорила моя мать, стиль Нолы, возможно, далек от моего, но он удивительно ей идет, идеально дополняя ее неповторимую личность.
– Кто такой Лутрел Бриггс? – шепнула мне Нола, пока шофер помогал выйти из машины моей матери.
Я быстро попыталась придумать подходящий ответ, чтобы доходчиво объяснить Ноле ее же словами, кем был покойный великий ландшафтный архитектор.
– Ныне покойный чувак из Нью-Йорка, который замастырил многие из самых красивых садов здесь, в Чарльстоне, в двадцатых годах. Все считают, что это суперски, если в вашем доме есть сад Лутрела Бриггса.
Нола презрительно сморщила нос.
