– Кто, Уильям? Твой отец?
Останови ее. Если она этого не сделает, будет только хуже.
– Что с тобой случилось, Уильям? Я думаю, Джулия хочет это знать, чтобы обрести покой. Ты можешь мне это сказать?
В темной комнате прозвучал смех – если это можно назвать смехом.
Она знает.
– Что она знает?
Свет начал мерцать и ослабевать, исчезая в чернильной темноте, как кислород в огне.
– Подожди! – Я шагнула вперед, и моя мать, все еще державшая меня за руку, вместе со мной. – А как же письмо? То, которое Джулия хранит в коробке в виде головы Санта-Клауса. Что это такое?
Сердцевина сжимающегося света на миг вспыхнула ярче.
Она считает его доказательством невиновности, хотя это не так. Но пусть она и дальше верит в это. Заставь ее остановиться.
– Зачем? – спросила я в очередной раз, но свет исчез. В комнате уже становилось тепло. Я упала на диван, усталая и расстроенная. – Да, поговорили, называется. Вот это облом.
Мать встала, чтобы включить люстру, и замерла перед дверью, ведущей в коридор.
– Не совсем.
Почувствовав запах дыма, я бросилась к ней. Мы обе увидели тлеющий пакет на чиппендейловском столике. Центральная его часть выглядела целой, но загнутый край светился красным, причем свечение то исчезало, то делалось ярче, как будто пакет дышал.
Думая главным образом о спасении мебели, я сбросила пакет на сосновый пол и принялась затаптывать его тлеющий край, пока красное огненное пятно не погасло, а подошва моей сандалии от «Бруно Мальи» не покрылась слоем пепла.
В воздухе повис запах горелой бумаги. Я посмотрела на мать:
– Замечательно. Ничего не скажешь. Похоже, мы кого-то разозлили… скорее всего, Гарольда. И мне очень, очень не нравится, когда он злится.
Мать наклонилась, чтобы поднять пакет.
– Знаю, дорогая. Но ты молодец и заслужила спокойный вечер. Иди набери себе ванну и понежься в ней подольше. Больше никаких призраков сегодня вечером.
Не успела она это сказать, как радио в комнате Нолы ожило, заорав на всю громкость: «Я только начинаю». Эти слова были так хорошо мне знакомы, что я уже помнила их наизусть.
– Только не это! – прошептала я, устало поднимаясь по лестнице, с завистью вспоминая мою прошлую жизнь, когда голоса мертвых были чем-то таким, что я могла легко пропустить мимо ушей.
* * *
Я изо всех сил пыталась одновременно закрыть зонтик и войти в дверь кондитерской Рут, не намокнув под дождем и не уронив сумочку и портфель. В следующий момент в дверь просунулась сильная рука и забрала у меня зонт, давая мне возможность проникнуть внутрь. Я повернулась, чтобы поблагодарить моего благодетеля, но моему взгляду предстала его широкая спина. Осторожно сложив мой зонтик, он прислонил его к стене рядом с дверью и повернулся ко мне. Моей заранее наклеенной улыбки как не бывало. Передо мной стоял Джек, и, судя по его лицу, он ничуть не удивился, увидев меня. Хотя и не слишком обрадовался моему появлению. Он напомнил мне мальчишку, которого отправили в кабинет директора, но который настроен, несмотря ни на что, постоять за себя.
– Доброе утро, Мелли.
Я посмотрела на Рут, стоявшую за стойкой. Ее глаза блестели. Она тайком пригладила волосы и поправила воротничок рубашки. Не будь ее кожа такой темной, я готова поклясться, она зарделась румянцем. Я же невольно задалась вопросом, найдется ли хоть одна женщина, кроме Нолы, невосприимчивая к обаянию Джека.
– Что ты здесь забыл? – спросила я, подойдя к стойке за моим утренним заказом, пончиками и капучино, которые обычно в семь тридцать уже ждали меня на стойке Рут.
– Я думал, это общественное заведение, – ехидно произнес Джек, садясь за один из двух столиков.
Оторвав глаза от сумочки, из которой я выуживала купоны, которые каждую неделю вырезала для Рут из непрочитанной воскресной газеты, я поймала на себе ее хмурый взгляд.
– Где ваши манеры, барышня? Этот джентльмен пытался проявить галантность, а вы ему нагрубили. А ведь мать наверняка учила вас другому.
Я со шлепком положила купоны по стойку, в надежде на то, что она не станет грозить мне пальцем, чего я искренне опасалась.
– Все в порядке, Рут, – сказал Джек, вытягивая под столом длинные ноги. – Мне не привыкать.
Я порылась в сумочке в поисках бумажника и улыбнулась Рут. В ответ та лишь странно поводила бровями и, указав на безымянный палец левой руки, мотнула головой в сторону Джека.
Я прищурилась, пытаясь понять, что она пытается мне сказать. Рут с еще большей выразительностью повторила свои мимические упражнения.
– Нет, Рут, я не женат, – сказал Джек за моей спиной. – Мелли в курсе этого факта, и мне неоднократно приходилось отражать ее поползновения. Я просто счастлив, что остался относительно цел и невредим, что все мои конечности при мне, а большая часть моей одежды в целости и сохранности.
В мои планы не входило доставить ему удовольствие, споря с ним, поэтому, вновь повернувшись к Рут, я спросила:
– Мой заказ готов? Сегодня утром у меня совещание, и, чтобы выжить, я должна получить хорошую дозу сахара и кофеина.
Рут поджала губы, всем своим видом показывая, что разочарована во мне.
– Нет, пока не готов, и это займет какое-то время, так что можете присесть. Сначала я обслужу этого джентльмена.
Мои брови взлетели вверх напрасно: не удостоив меня даже взглядом, Рут нарочито медленно взялась складывать из плоского картонного листа коробку для пирожных. Вздохнув, я отступила к соседнему с Джеком столику, демонстративно проигнорировав второй стул за его столом, выдвинутый в явном приглашении сесть.
Положив сумку и портфель на стул, я повернулась к Джеку:
– Итак, почему ты здесь?
– Я пообещал Ноле, что принесу ей завтрак, а ты говорила, что она обожает пончики с сахарной пудрой из пекарни Рут. Я должен расспросить ее о Бонни. Вот я и решил воспользоваться твоим советом и подлизаться к ней. Я планировал поговорить прошлым вечером, но мы так классно проводили время, что я не осмелился портить ей настроение расспросами о ее матери.
Нола ничего не сказала о том, чем они занимались с Джеком, поэтому я предположила, что они провели весь день, смотря на DVD «Сумерки» и поедая попкорн. Будь я до конца честна сама с собой, я бы призналась себе, любимой, что чувствую себя слегка обделенной. Втроем мы бы провели время гораздо веселее – и они, и я, которая вместо этого расставляла на полке специи миссис Хулихан.
– Чем вы занимались? – Я поймала себя на том, что задала вопрос.
– Я свозил ее на фестиваль искусств. Купил несколько билетов на мюзикл «Евангелие в Колоне» в концертном зале «Гайяр», и, знаешь, ей понравилось. Что касается искусства, у нее довольно эклектичные вкусы, и я подумал, что Сполето для нее идеальное место.
