Эльвира спохватилась, что слишком много болтает. Все оттого, что ей немного неловко, что она тайный репортер, вот и хочется всем сказать приятное. Но ей все-таки лучше угомониться и послушать, не скажет ли чего шериф о смерти Доры Сэмюэлс. Однако, к ее разочарованию, на эту тему никто даже и не заикнулся. Только когда уже доедали ванильный мусс, шериф серьезно осведомился:
– Вы все пробудете здесь еще несколько дней? Никто не собирается уезжать?
– Наши планы могут измениться, – заторопился Сид. – Возможно, Черил придется улететь в Беверли-Хиллс, как только ей позвонят.
– Пусть тогда предварительно свяжется со мной, куда бы ни поехала. И, барон, сумки с письмами для Лейлы я заберу с собой.
И он, положив ложку, стал отодвигать кресло.
– Забавно, но сдается мне, один из сидящих за этим столом – за исключением миссис Михан – может быть автором гнусных анонимок Лейле Ла Салле. И я очень хочу выяснить, кто это.
И, к смятению Сида, стальной взгляд Скотта скользнул по Черил.
12
Только около десяти вечера они остались одни. Мин исстрадалась за день: предъявлять Хельмуту улику, что он находился в Нью-Йорке в вечер гибели Лейлы? Или не надо? Предъявить означало напроситься на признание, что у него с Лейлой был роман. Не показывать – чревато для него опасными последствиями. Как глупо, что он не уничтожил счет за тот телефонный разговор.
Хельмут прошел прямо к себе, и почти тут же она услышала гудение джакузи в ванной. Она дожидалась его в глубоком кресле у камина. Беспристрастно оглядела мужа: волосы причесаны безупречно, точно собрался на бал, шелковый халат перетянут шелковым шнуром, от военной выправки кажется выше ростом, чем на самом деле. Пять футов десять дюймов – рост для мужчины в наши дни самый средний.
Хельмут приготовил себе скотч с содовой, а ей, не спрашивая, налил херес.
– День был трудный. Ты отлично справилась.
Она все молчала, и наконец он почувствовал – в ее молчании что-то таится.
– У нас тут так спокойно, – продолжал он. – Ты довольна, что разрешила мне выбрать цветовую гамму? Яркие, красивые тона для яркой, красивой женщины.
– Вряд ли персиковый такой уж яркий.
– Но в сочетании с темно-фиолетовым становится ярче. Как и я рядом с тобой.
– Тогда – почему это? – Из кармана халата она извлекла кредитную карточку с оплатой за телефонный разговор: выражение его лица изменилось – недоумение перешло в страх. – Почему ты солгал мне? В тот вечер ты находился в Нью-Йорке. Был с Лейлой? Заезжал к ней?
– Минна, – вздохнул Хельмут, – я рад, что ты наконец узнала. Мне так хотелось открыть тебе все.
– Вот и открой. Ты любил Лейлу. Вы были любовниками!
– Нет, клянусь!
– Лжешь!
– Минна, я говорю правду. Я на самом деле поехал к ней – как друг, как врач. Пришел в девять тридцать. Дверь в ее квартиру была слегка приоткрыта. Я слышал, как истерически вопит Лейла. Слышал, как кричит Тед: «Положи трубку!» Она все орала на него. Тут стал подниматься лифт. Я не хотел, чтобы меня увидели. Ты помнишь, коридор там заворачивает направо. Я забежал за угол…
Хельмут опустился на колени у ног Мин.
– Минна, меня убивало, что не мог рассказать тебе! Минна, ее столкнул Тед! Я сам слышал, как она отчаянно кричала: «Не надо! Не надо!» И еще один раз вскрикнула пронзительно, надрывно, когда падала…
– А кто вышел из лифта? – Мин побледнела. – Тебя заметили?
– Не знаю. Я сбежал по пожарной лестнице.
Вся его уравновешенность, чувство гармонии покинули его. И, спрятав лицо в руки, он заплакал.
Среда
2 сентября
ЦИТАТА ДНЯ:
Красоту оценивает глаз.
Шекспир
Доброе утро, драгоценные гости!
Сегодня вам лень вставать? Ничего. В один прекрасный день все здесь погружаются в сладкую покойную усталость, и хочется подольше поваляться в постели.
Не поддавайтесь! Нет и нет! Мы зовем вас. Идемте с нами, посмотрите, какое чудесное бодрящее утро! Идемте гулять по нашим красивым лесам, по побережью. Вам понравится. Вы уже, наверное, научились радоваться новым друзьям и возобновлять старые знакомства на нашей веселой прогулке?
Мягкое напоминание. Все гости, которые плавают в бассейне в одиночку, должны иметь при себе специальный свисток. Еще никому не пригодился, но этот фактор мы считаем весьма существенным для безопасности.
Взгляните на себя в зеркало. Правда, начинают сказываться занятия спортом и уход? Глаза у вас блестят ярче? И кожа стала упругой? Как чудесно будет показаться в новом обличье семье и друзьям!
И наконец, последнее. Какие бы беды ни привезли вы с собой на Спа, отбросьте их! Думайте только о приятном!
Барон и баронесса фон Шрайбер
1
Телефон Элизабет зазвонил в шесть. Она сонно потянулась к трубке. Тяжелые веки опускались сами собой. После снотворного невозможно думать четко и ясно.
Звонил Уильям Мэрфи, помощник окружного нью-йоркского прокурора. Первые же слова сразу заставили ее очнуться.
– Мисс Ланж, я считал, вы хотите, чтобы убийца вашей сестры понес заслуженное наказание. – И, не дожидаясь ответа, обрушился на нее: – Будьте любезны, объясните, как вы оказались на одном курорте с Тедом Винтерсом?
– Я и не знала, что он тоже приедет сюда. – Элизабет привстала, спустила ноги на пол. – Я не с ним, я даже не подхожу к нему!
– Может быть. Но вам следовало улететь, как только вы увидели его. С первым же рейсом. Посмотрите утренний выпуск «Глобал». Там фото – вы обнимаетесь с ним!
– Но я никогда…
– Снимок сделан на панихиде. Но то, как вы смотрите друг на друга, дает повод для толков. Уезжайте оттуда! Немедленно! И что там с секретаршей вашей сестры?
– Из-за нее я и не могу уехать. – Элизабет рассказала ему про анонимки, про гибель Сэмми. – Я и близко не подойду к Теду, но мне придется остаться до пятницы. Это дает мне два дня: найти анонимку, которая была у Доры, или разведать, кто забрал ее.
Элизабет твердо стояла на своем, и наконец Мэрфи положил трубку, уколов на прощание:
– Если убийце вашей сестры преступление сойдет с рук – пеняйте на себя, – и, помолчав: – И как я вас уже предупреждал – будьте предельно осторожны!
Элизабет добежала до Кармеля. Тут в киосках наверняка продаются нью-йоркские газеты. Снова цвел чудесный день позднего лета. Длинные обтекаемые лимузины и открытые «мерседесы» один за другим катили к полям для гольфа. Бегуны на ходу приветливо махали ей. Высокая живая изгородь защищала особняки от любопытных взоров туристов, но в просветах поблескивал Тихий океан. Как чудесно быть живым в такой роскошный денек, подумала Элизабет и вздрогнула, мысленно представив тело Сэмми в морге.
