– После рождения Генри у меня была послеродовая депрессия, – сказала Полли.
– Я не знала, – удивилась Сильвия.
А я знал. Как раз тогда мы и познакомились с Полли, Мэттом и Генри, а Марты еще и в проекте не было. И, возможно, я первый догадался, что у Полли послеродовая депрессия.
– Да, было трудно. Но как только я осознала проблему, мне помогли, и все наладилось, так что рядом с нами ты не попадешь ни в какую ловушку. Мы этого просто не допустим.
– Спасибо, ребята, но Гарольд твердо решил не переезжать к нам, так что остается проблема – что с ним делать?
– Думаю, с ним все будет в порядке, – неуверенно сказал Джонатан.
– Да, – добавил Мэтт. – Врачи сказали, что он может вернуться домой, а они ведь знают, что он живет один.
– Да, но это не мешает нам волноваться, – ответил Маркус. Мы с Джорджем переглянулись. Он посмотрел на Хану, и я взглядом подозвал их к себе.
– У меня есть идея. Если мы все вместе запрыгнем на стол, они могут догадаться, что мы пытаемся им что-то сказать, – предложил я. По-моему, гениальное решение!
– Они отругают нас за то, что мы забрались на стол. У нас будут неприятности, – сказала Хана.
– Точно. – Джордж усмехнулся. – Но папа прав. Если мы это сделаем, они поймут, что мы им что-то говорим.
– Ладно, давай попробуем, – сказал я. Мы втроем запрыгнули на колени к людям, а оттуда – на стол.
– Господи, что вы делаете? Слезайте сию же минуту, – строго сказала Клэр. Я видел, что Полли едва сдерживает смех. Полли часто говорила, что Клэр упустила свое призвание: ей следовало быть школьной учительницей.
– Уоу! – воскликнул я.
– Уоу! – подхватила Хана.
– Уоу! – поддержал нас Джордж.
Люди смотрели на нас, пытаясь понять, что происходит.
– Можно подумать, что они пытаются нам что-то сказать, – предположил Джонатан. Я встопорщил усы – конечно, пытаемся! До людей иногда очень медленно доходит, но я потратил столько лет на их обучение, так что они могли бы уже кое-что понимать.
– Может, они хотят сказать, что нам нужно подарить Гарольду кошку? – задумался Томаш.
– Мяу, – сказал я и ткнулся носом в Томаша, хваля его за сообразительность. Он оказался самым умным.
– Мяу, – повторил Джордж.
– Мяу, – отозвалась Хана. Взрослые внимательно смотрели на нас. Думаю, нам удалось сообщить им то, что мы хотели.
– Вот именно! Если у Гарольда будет кошка, он не будет чувствовать себя одиноким. А если кошка будет хоть немного похожа на этих троих, она сможет хорошо о нем заботиться, – сказал Мэтт.
– Какая замечательная идея, отцу наверняка понравится. Если только Джордж не станет ревновать. Ведь эти двое – лучшие друзья.
– Мяу, – сказал Джордж, показывая, что совсем не возражает. Потом он подошел к Маркусу и прыгнул ему на руки, чтобы закрепить эту мысль.
– Кошки такие умные, – продолжил Джонатан. – Отличный план! Если у Гарольда появится кошка, мы будем знать, что у него есть компания, даже когда нас нет рядом.
– Гениальная идея, – сказала Клэр.
– Кошка нужна каждому, – поддержала ее Франческа, почесывая меня за ушами.
– Гав! – Мы обернулись и увидели, как бедняга Пиклз пытается взобраться на ножку стула, но у него ничего не получается. В восторге от того, что мой план сработал, я почти забыл о щенке. Я спрыгнул со стола и присоединился к нему.
– А я когда-нибудь стану кошкой, Алфи? – спросил он.
– Посмотрим, – ответил я. Именно так говорят взрослые, имея в виду «нет».
Пока взрослые говорили о кошке для Гарольда, я пошел к мискам с едой. Клэр возглавила обсуждение, ей это нравилось. Вскоре все сошлись на том, что кошка нужна взрослая, потому что ни Гарольду, ни кому-либо из нас хлопоты с котенком ни к чему. И, конечно, следовало учитывать возраст самого Гарольда. Во всяком случае, кошка, которая поселится в его доме, станет частью нашей семьи, так что одиночество ей не грозит. Переполненный гордостью за всех нас, я отправился сообщить Бачку хорошую новость. Мы снова доказали силу нашей команды.
Глава 25
Прошел год с того дня, как мы потеряли Тигрицу. Я узнал об этом, потому что Оливер рассказал, как Баркеры готовятся к этому событию. Они хотели забрать Оливера из приюта только после того, как пройдет год. Но в конце концов сделали это немного раньше.
Мы тоже решили провести День памяти Тигрицы. Когда год назад она ушла от нас, мы устроили что-то вроде поминок, и, хотя я мало что знал об этой традиции, мы попрощались с ней. А теперь хотели почтить этот год без нее, рассказав ей, как сильно мы скучаем по ней и по-прежнему ее любим. Все наши друзья собирались на поляне.
Джордж даже пригласил Хану, и она согласилась прийти. Может, ей и не нравился холод, как и вообще прогулки, но она была славной кошкой и верным другом Джорджа. Единственной проблемой для нас стал Пиклз.
– А почему я не могу пойти? – скулил он, пока мы приводили себя в порядок.
– Ты сам это знаешь, – ответил Джордж. – Тебе нельзя выходить из дома без взрослого. У нас из-за тебя и так уже достаточно неприятностей. То тебя чуть не сбила машина, то в больнице поймали.
– Это несправедливо. Как бы я ни старался быть кошкой, все равно остаюсь собакой.
– Жизнь порой несправедлива, мой мальчик, – ласково сказал я, с укором поглядывая на Джорджа. – Но мы все тебе расскажем, как только вернемся домой.
Он надулся и отвернулся от нас. Бедный Пиклз, ему было так тяжело, но, в конце концов, он всего лишь щенок. Мы любили его, но никто из нас ничего не мог поделать с его «собачьей» натурой.
Мы позвали Хану и отправились на место встречи. Я обрадовался, увидев, что все уже собрались. Даже Бачок с Элли пришли, это глубоко меня тронуло. Элвис, Нелли и Рокки, три моих самых близких друга с Эдгар-Роуд, были здесь, и Лосось появился вместе с Оливером. Какая замечательная компания!
– Что ж, – начал Элвис, взяв на себя роль ведущего. – Давайте поделимся нашими любимыми историями про Тигрицу или воспоминаниями, и так почтим сегодня ее память, – серьезно произнес он.
– Я буду первым, – сказал я. – Все знают, как сильно я любил Тигрицу, и как мы были с ней близки. Но, когда мы познакомились, она не очень-то любила двигаться. Обычно я заставлял ее выходить со мной на долгие прогулки, и она все время жаловалась, но потом полюбила физические упражнения даже больше, чем я. – Невинное воспоминание, но у меня были и другие, которые я предпочитал хранить в сердце, и не делиться ими.
– Тигрица была моей мамой, – сказал Джордж. – Я горжусь, что она была в моей жизни, и надеюсь, что теперь она гордится мной.
– О, Джордж, она бы безмерно гордилась тобой, – расчувствовался я. – Все тобой гордятся.
