— Это не я. Это моя чакра головы, — постучал я себе пальцем по лбу.
— Нет, это не так. Сильная чакра головы бывает у тех, кто и без того предрасположен к знаниям и обучению. Значит, ты изначально легко обучаем. Кстати, у тебя ведь два дара? Один зеркальный, а второй?
Откуда она это знает? Даже Зунар никогда не интересовался моим вторым даром. Мне всегда казалось, что он думает, что зеркальный дар единственный.
— Видимо, обучаемость, — ответил я, пристально глядя на Амали.
— Обучаемость? Значит память? Еще один ментальный дар. Жаль только, — вздохнула она, — что этот дар не помог тебе вспомнить свою прежнюю жизнь.
Я внимательно посмотрел на нее, милое лицо, лукавые глаза, немного приоткрытый рот, ждёт, что я отвечу.
— Зачем тебе так нужно, чтоб я вспомнил?
Амали округлила глаза:
— Как же?! Ты ведь провел столько времени у хладных! Это очень нелюдимый народ, о том, как они живут сейчас, мы почти ничего не знаем. Мне допустим очень интересно. Тебе разве нет?
Говорила она довольно искренне, но и все же с ней никогда не понятно, где она настоящая, а где притворяется.
— Нет. Если они скрываются, значит, есть для этого причины, — сказал я серьезно.
На самом деле мне и самому было интересно, что представляет собой этот народ, но пусть лучше Амали думает, что я совсем не любопытный.
Амали вздохнула, подвинула стул еще ближе, и улыбнулась той самой своей милой улыбкой, которая невольно заставляла меня чувствовать себя неловко. Я отстранился, Амали подвинулась еще чуть ближе.
— Ты меня боишься? — усмехнулась она.
— В каком-то смысле да.
Амали удивилась, какое-то время молчала, опустив глаза.
— Почему? — спросила она, не отрывая взгляда от стола.
— Та история про повелителя ракшасов все не выходит из головы. Это было странно.
Амали улыбнулась, огромные серые глаза уставились на меня:
— Да, глупо получилось, — рассмеялась она. — Но это ведь в прошлом? Ты не злишься на меня?
— Не расскажешь, почему ты так решила? Что я Раван? И еще, ты ничего не узнала про мой браслет?
Ну, я не мог не спросить об этом, нельзя было выходить из образа, к тому же я надеялся получить еще какую-нибудь информацию. Да и я знал, что ничего она не узнала, будь иначе, вряд ли бы я тут сидел.
— Нет, — пожала она плечами. — Про браслет ничего не узнала. А про повелителя ракшасов — это были слухи и вообще, глупая ошибка.
— А подробнее?
Амали волооко посмотрела, губ коснулась легкая, грустная улыбка. Значит, не собирается отвечать.
— Твоя охранница, эта Айриса, она тебе нравится? Да? — внезапно спросила Амали, застав меня врасплох. Как же резко она сменила тему.
Я непонимающе улыбнулся.
Амали подалась чуть вперед, так, что ее красивая грудь аппетитно выглядывала из выреза.
— Так как? Нравится? Она красивая и…, — Амали повела плечом, и так грустно добавила: — и свободная.
— Это как-то относится к учебе? — усмехнулся я. Что это вдруг на нее нашло?
— Нет. Простой вопрос, простая беседа, люди иногда обсуждают такое, — улыбнулась Амали. — Тебе сложно ответить?
— Я не хочу отвечать, — резко ответил я, слишком резко, можно было и помягче.
Амали потупила глаза, торопливо раскрыла книгу и уставилась бездумно на строчки.
— Прости, — тихо сказала она.
И снова она играет на эмоциях. Я не понимал, как она это делает. Не понимал, мои это чувства, или ее манипуляции, и меня это злило. Вот и сейчас, один взмах ресниц, покорность, опущенная очаровательная головка, а я уже ощущаю себя виноватым.
— Зачем ты спрашиваешь? — осторожно спросил я.
Амали подняла глаза, легкая, довольная улыбка коснулась ее уст:
— Возможно, это любопытство. А может быть, — она лукаво посмотрела, снова улыбнулась, — а может, я просто ревную.
Играет! Я рассмеялся. Это был единственный способ сбросить с себя нахлынувшее наваждение. Одно слово, и я чувствую, как учащается пульс, как кровь разгоняется, пульсируя в висках. Да что, черт возьми, ты творишь?
— Что смешного, Азиз? — она улыбалась, но как-то грустно, или даже отчаянно.
Я перестал смеяться, подался вперед, так чтоб она меня слышала.
— Зачем ты это делаешь? — шёпотом спросил я.
— Что делаю? — так же шепотом спросила она, приблизившись и слегка коснувшись губами моего уха.
— Ты знаешь.
— Нет.
— Знаешь, — я сжал ее ладонь. — Я племянник Зунара Хала, Зунар — глава клана, а ты — его наложница. Что ты сейчас делаешь, Амали?
Она перестала улыбаться. Теперь отчаянье в ее глазах было очевидным и неприкрытым. Амали вытянула руку из моей хватки, опустила глаза, затем отвернулась.
— Ты сама сказала мне тогда, что это может стоить тебе жизни. Что ты делаешь сейчас, Амали? Зачем?
Она не отвечала.
— Тебе приказал это делать твой орден, верно?
Амали резко повернулась и уставилась на меня своими огромными полными изумления серыми глазами.
— Что? При чем тут орден?!
— Твой орден велел тебе следить за мной? Браслеты, повелитель ракшасов — это ведь все твой орден Накта Гулаад? Верно?
Амали еще больше округлила глаза.
— Что? Откуда ты об этом знаешь? — она медленно и настороженно начала отодвигаться.
— Догадался. Чакра головы, помнишь?
— Догадался, — растерянно повторила она и закивала.
Я ликовал. Я попал в самую точку, теперь надо было дожать.
— Так что? Расскажешь?
— Я не могу, — ужаснувшись, Амали перешла на шепот. — Если кто-то узнает… Никому не говори. Меня могут убить из-за этого. Орден очень опасен, Азиз. Они не прощают нарушений правил, не прощают ошибок. Они убивают…
Амали будто бы подавилась, закашлялась.
— Своих послушниц… За…за…за…, — Амали начала заикаться, с ужасом глядя на меня. — Измена пати… Смер…
Она словно давилась словами. Что происходит?
— Тебе плохо? — я вскочил, налил ей стакан воды, протянул.
Амали растерянно улыбнулась, отрицательно закачала головой.
— Не нужно. Просто, не могу. Орден боится замарать репутацию и не перед чем не… — она принялась кашлять, взяла, наконец, стакан, осушила его на половину, затем шумно выдохнула.
— Лучше не спрашивай. Если они узнают, что я рассказала тебе про пророчество, — Амали осеклась, в ужасе захлопнула рот обеими руками. Проговорилась!
