– При чем тут изнасилование, оно, считай, раскрыто. Паша, это ведь твой контингент! А запрос я тебе задним числом оформлю. И свидетелей, все как положено.
– Знаешь, подполковник, – сказал Гусев негромко. – Я, конечно, о нас с тобой невысокого мнения, но вот в такие моменты удивляюсь – и чего это у нас еще крылышки не выросли? У тебя как там, случаем, нимб не проявился? Гос-по-ди! Среди каких уродов мы живем! Это же просто уму непостижимо!
– Берешь? – спросил Ларионов с плохо скрываемой надеждой в голосе.
– Кроме твоих людей, никто этого Мурашкина не видел? – деловито осведомился Гусев.
– Да нет, он как отстрелялся, так на месте и завис. Метался, бормотал что-то. Группа подъехала буквально через три минуты. Вывели его тихонечко… Если кто во дворе и заметил, что в группе стало на одного человека больше, так сам ведь знаешь, менты, они вроде китайцев, на одно лицо. А в больницу я его по блату сунул, там все будет шито-крыто.
– К тестю, что ли? – вспомнил Гусев.
– Ну.
– Ладно, – вздохнул Гусев. – Через полчаса зайду. Готовь мне запрос и сопровождающих. Если дашь того усатого лейтенанта, буду тебе отдельно признателен. И бутылка с тебя.
– Да хоть ящик! – радостно взвыл Ларионов.
– Значит, все-таки берешь взятки! – обрадовался Гусев.
– Почему?
– Откуда у тебя деньги на ящик, ты, подполковник!
– Нам в прошлом месяце опять зарплату повысили, между прочим. А потом, я для хорошего человека, – твердо сказал Ларионов, – последнюю рубаху сниму!
– Это я-то хороший? – удивился Гусев.
– Конечно, – подтвердил Ларионов. – А если приедешь через двадцать минут, я тебе еще и не такое скажу.
– Обойдусь. Через полчаса встречай.
– Ну, Пашка, ну, выручил! Спасибо!
– Пока еще не за что, – отрезал Гусев и дал отбой.
Некоторое время он стоял посреди кухни, задумчиво перебрасывая трубку из руки в руку и прикидывая, как навязанную Ларионовым фиктивную выбраковку провести через отчетность Центрального отделения АСБ. Ведь если подходить к вопросу формально, то на сегодняшний день старший уполномоченный Агентства социальной безопасности Павел Гусев существовал только де-юре. Де-факто ему положено было регулярно являться на инструктаж, а потом вместо работы плестись на все четыре стороны. Ведущий, потерявший за месяц двоих из тройки. Потерявший заодно и последние остатки доверия в отделении. Со всех сторон только неприязнь и страх. Впрочем, ему не привыкать. Всегда его по жизни сопровождали эти два чувства. Он боялся, его боялись. Он ненавидел, его ненавидели. И обе стороны, как правило, эти чувства умело скрывали. Гусев себя контролировал, потому что знал – может убить. Все остальные – потому что знали: действительно может.
Только внутри ушедшей в небытие тройки Гусев становился нормальным человеком. Ему повезло с помощниками. Атмосферу, сложившуюся в команде, вряд ли можно было назвать взаимопониманием. Но вот доверие, готовность прикрыть спину, а то и заслонить товарища грудью – эти взаимные чувства они, трое, ощущали друг в друге не раз и не два. Выходя в город, тройка Гусева превращалась в единый организм.
Эта команда была неистребима. И прожила бы очень долго, не случись двоим из троих попасть под выбраковку самим.
ГЛАВА ВТОРАЯ
В этом – разгадка неслыханной и не имеющей аналогов в мировой истории повальной честности населения Валахии в середине XV века. После того как тысячи воров погибли на кольях или сгорели в пламени костров на городских площадях, новых охотников проверить свою удачливость уже не находилось.
Сентябрь в этом году выдался сухим, но прохладным. Лучшая погода для выбраковщика, который по долгу службы предпочитает одежду из плотной ткани и свободного покроя, скорее даже мешковатую, чтобы не так выпирала наружу его профессия. Летом Гусева ужасно раздражала необходимость мазаться специальными кремами и надевать гигроскопическое белье. Иначе он бы просто умер, закованный в спасительную, но абсолютно глухую броню. А сейчас он чувствовал себя просто замечательно. Легкая, но прочная кожанка с полами до середины бедра удачно маскировала все полпуда с гаком железа и пластмассы, которые он на себе таскал.
Тем не менее у станции метро Гусева вычислили. Он задержался купить сигарет, и тут же рядом притормозил «Соболь» с эмблемой Службы доставки на двери.
– Помощь не требуется, коллега? – спросил парень в белом халате, высовываясь из окна.
Гусев бросил через плечо сумрачный взгляд, промолчал и снова повернулся к окошку табачного киоска. Протянул было деньги, но тут задняя дверь киоска открылась, и внутрь шагнул некто, судя по выражению лица – хозяин. Гусев присмотрелся, вздохнул, пробормотал: «Извините, у нерусских не покупаем», – и тяжело потопал к соседней палатке. Несмотря на вполне приличное настроение, ходить сегодня было отчего-то трудно.
«Соболь» все не уезжал. Взяв свое курево, Гусев подошел к фургону.
– Что там было насчет помощи? – спросил он угрюмо. – Какая еще помощь?
– Наркологическая, разумеется. Хотите маленький укольчик? Второе рождение гарантировано. Вы же чувствуете э-э… дискомфорт, сразу видно.
– Вот это глаз! – восхитился Гусев.
– Работа такая, коллега. Давайте заходите.
– Н-нет, спасибо, – пробормотал Гусев. Нарколог ему понравился, у него было приятное открытое лицо и заразительная улыбка. Но понравился не настолько, чтобы позволять тыкать в себя иголками.
– Вам же на маршрут сейчас, верно? Давайте поправим здоровье. Я просто нарушу профессиональную этику, если отпущу вас.
– Как вы меня раскрыли? – спросил Гусев, безуспешно пытясь оглядеть себя в поисках какого-нибудь вопиющего изъяна.
– Просто характерная моторика. Сейчас она, конечно, сглажена – последствия интоксикации. Но все равно – если знать, что искать, видно.
– На психиатра, что ли, учитесь? – догадался Гусев.
– Верно. Не буду же я всю жизнь пьяных по домам развозить. Доставка – это так, ради денег. Ну давайте ныряйте в наше гостеприимное лоно.
– Не-а.
– Почему?!
– Страшно.
– Тьфу! Поймите, вам через пять минут станет легче. А через пятнадцать – как новенький будете.
– Я с похмелья тревожный, – признался Гусев. – Боюсь автомобилей, низколетящих голубей и врачей-убийц.
Из кабины раздался сдавленный хохоток – водитель подслушивал. Нарколог смерил Гусева взглядом, которым одаривают непослушного ребенка.
– С вас прямо хоть диплом пиши, – сказал он. – Особенно если низколетящие голуби… Не хотите укол, могу смешать микстурку. Но дольше ждать придется. Слушайте, а можно я вам хотя бы давление померяю?
– Я что, настолько плох?
