Валерий не растерялся, хохотнул, чем привёл старика почти в шок, но ответил со всей серьёзностью в голосе, так, как привык зачитывать свод законов и пунктов к мере преступления подсудимым, прося у судьи всегда самый суровый приговор.
– Определённо, сейчас не хватает главного героя, но это только в лучшую сторону, – кивает головой, затем продолжает, – так, даже надёжнее, когда нет возражающих.
Сантини все же решился посмотреть документы, прося выйти нас из кабинета. Мы все трое встали и спокойно покинули его, давая ему время на раздумья. Нас пригласили к столу, который уже ломился от яств, но было не до пира, пока мы не придем к согласию, я надеюсь до последнего, что итальянец не лишился ума, или ещё чего не проникся к Роберто, этой гниде. Но стоило вспомнить его имя, как он своей собственной персоной объявился на пороге отцовского дома. Входит вовнутрь, улыбается во весь рот, для него это похоже на игру, но главного он ещё не знает, что теперь нечем на меня давить. Сын сумел вырваться из его плена.
– Кого я вижу, – Роберто вальяжно приветствует всех нас, садится во главе стола, как будто уже является предводителем своей стаи. – Какими судьбами занесло в наши края? – подмигивает мне.
– Не представляешь, слушок прошёл, что папка то всё узнал, – намеренно злю его таким ответом, скрывая в нем двойной посыл, главное сейчас, чтобы Аль Сантини внимательно изучил письмо моей Софии, которое я нашёл на столе своего сына.
Моя София… Ты пожертвовала своей жизнью ради нас с дочерью, ради того, чтобы дать ей жизнь, но взамен отдать свою, когда, как это я должен был платить по всем счетам. За то, что не поверил, осудил и потерял, не имея никаких прав так поступать, но совершил самый непростительный шаг.
– Ахах, думаешь, я не знаю, с какой целью явился, – Роберто стелет салфетку и приступает к еде, – привез акции за своего сыночка? – подмигивает мне.
– Конечно, – соглашаюсь с ним, смотрю, идиот расслабился, будто уже выиграл битву, и теперь планирует, как распределит свой приз. Спустись с небес, Роберто, не пришло твое время, и, наверное, не придет никогда.
– Очень хорошо, потому что сегодня как никогда благоприятный день, – накручивает на вилку спагетти и отправляет их в рот, не заботясь о том, что размазал томатный соус по своему рту. Мне стало противно от этого зрелища, отвернулся в другую сторону, получив в ответ от него хохот и веселье.
– Благоприятный день, – присоединяется Валерий, – возможно, даже все звёзды сойдутся и укажут исключительно для тебя твой путь.
– Ах, это ты, хранитель законов и порядка, чего ж дружка то своего не определил ещё к месту, – Роберто не сдаётся, играет так, словно знает, каким ходом мы воспользуемся в шахматах. Надеюсь, шах и мат будет в нашу пользу, ибо королева уже отдала свою жизнь за короля.
– Придет время, будет и с него спрос, – достойно ответил Валерий, зная себе цену. Роберто промолчал, потому как понял, что с прокурором соперничать придется нелегко, тем более, Валерий когда-то проходил здесь практику и наверняка ещё помнит все касты братства синдиката.
– Аллах справедлив ко всем, друзья мои, – Башир обращает внимание на себя, мы смотрим и слушаем мудрую речь нашего арабского друга, – Знаете, как у нас говорят, если ты свершаешь один проступок, Аллах вознаграждает тебя тройной плетью, за каждое рассечение следует платить своей душой. Но, если ты идешь против своей семьи, и при этом пытаешься уловками себя выставить в лучшем свете, Аллах говорит, что такая душа не достойна даже такой плети, ибо этот человек сам для себя наказание.
Роберто рассмеялся во всё услышанье.
– А ваш Аллах, там случайно ещё чего-нибудь не замудрил? – не унимается он, – может там есть отдельное вознаграждение для таких, как мы?
– Роберто, – разгневанный Башир указал на него пальцем, а итальянец тут же замолчал, словно испугался, как будто араб уже накинулся на него с расправой. Мне стало смешно от такой реакции этого подонка, – не гневи Аллаха больше, чем способен вынести всю кару, уготованную тебе.
– Откуда ты можешь знать, араб, какая кара мне уготована, если сам ищешь ответы в своём Коране, – выплевывает Роберто слова, пропитанные ядом, – ваши писания, лишь отмазка всем нашим поступкам. Пресвятая дева Мария, я сейчас расплачусь, от твоих поучений, араб.
– Ты слишком самоуверен в себе, Роберто, – говорю ему спокойно, затем встаю из-за стола и подхожу к нему ближе. Итальянец откинулся на спинку стула, уставился на меня и ухмыляется, думает, я буду перед ним пресмыкаться. – У меня для тебя есть подарок, но это чуть позже. – Затем оставляю их за столом, а сам направляюсь к нашей машине. За мной следом идёт головорез, осматривается по сторонам, но глаз с меня не сводит. Достаю из багажника автомобиля заветный чемоданчик.
– Что у вас там, сеньор? – спрашивает молодой мужчина. Не растерявшись, кладу чемодан поверх багажника и раскрываю его: перед ним лежат три револьвера, о которых я упоминал ранее.
– Они не заряжены, – вижу, как он напрягся и уже положил руку на пистолет.
– Я проверю.
Киваю ему головой, а сам смеюсь, но отхожу в сторону. Ирония судьбы. Никто не осмелился проверить их почти тридцать лет назад, зато сейчас какой-то совсем паренёк решает удостовериться в правдивости моих слов. Где же ты был раньше, амиго.
После того, как он посмотрел каждый барабан, отошёл в сторону, давая мне возможность закрыть чемодан. Тут вышел во двор Валерий и окликнул нас, головорез отвернулся к нему.
– Аль Сантини просит всех зайти в кабинет, – в голосе Валерия напряжение, чувствую, что вот-вот мы все доберёмся до истины.
С характерным щелчком закрываю чемодан, улыбаюсь пареньку и следую в дом.
В кабинете нас ждёт Роберто, ухмыляется, совершенно спокойный, довольный новым исходом и возможностью отомстить мне, но за что, одному ему известно.
– Итак, – Аль Сантини суров, отложил в сторону папку, кивает нам всем головой, чтобы расселись. Все послушали его, кроме меня, я продолжаю стоять, с чемоданом в руках. Глава синдиката даже внимания на него не обратил. Вижу по нему, как идёт внутренняя борьба из-за полученной информации. Он так же, как и я не может сопоставить все, что было и есть на самом деле, но понимает, всё было под носом, только мы глупцы.
– Роберто, – обращается он к нему, мы все затаили дыхания. – Напомни мне, пожалуйста, кто твои родители?!
Смотрю на Валерия, а друг на меня, что за игру затеял старик. Башир вовсе летает в своих грёзах, ему абсолютно не интересен наш разговор.
Роберто сначала было замялся от неожиданности, но потом отвечает:
– Вы – мой отец, – четко и уверенно.
Аль Сантини уставился на него, от нахального ответа, тот даже слегка пришел в удивление.
– Разве?!
Глаза Роберто заметались по комнате, он совершенно не понимает в чем подвох, как и все мы.
– Да, – его ответ уже прозвучал не так самонадеянно, как прежде.
