– Доброе утро, – сказал Хьюберт. – Угощайся кофе, если хочешь.
– Конечно, – ответил я, подходя к кофейнику, чтобы налить себе кружку.
– Тяжелая была ночь? – спросила Меган.
Ее слова ударили меня подобно бейсбольному мячу, влетевшему между лопаток. Мне даже потребовалось некоторое усилие, чтобы не сгорбиться.
– Ага, – ответил я. – Проблемы со сном.
– Аналогично, – сказал Хьюберт. – С тех пор, как это случилось, я почти не сплю.
Я сел за стол рядом с Меган и Кэролин с кружкой в руках.
– Что делаете? – спросил я.
– Ничего особенного, – ответил Хьюберт. – Пытаемся решить, как провести оставшуюся часть дня и вечер.
– Я хочу в зоопарк, – сказал Дэннис.
Кэролин оторвала взгляд от книги.
– Ты шутишь? Зачем тебе эта тюрьма для животных?
– Тюрьма? – протянул Дэннис.
Очевидно, ему никогда не приходило в голову, что животные могут не хотеть жить в зоопарке.
– Не обязательно идти именно в зоопарк, – сказал я. – Можно просто в парк или в кино.
Схватив книгу, Кэролин вышла из кухни на задний двор, хлопнув за собой дверью.
Хьюберт прислонился к стойке и скрестил на груди длинные костлявые руки.
– Ей сейчас трудно. Я с ней поговорю.
– Дай ей возможность побыть одной, – возразила Меган, перебираясь на освободившийся стул. – Попей со мной кофе. Сними груз с плеч.
Хьюберт подчинился с заметным облегчением, очевидно, радуясь тому, что кто-то принял за него решение. Дэннис так и хмурился по поводу тюрьмы для животных.
Я сказал, что забыл свой телефон, и быстрым шагом поднялся в комнату Дэнниса, где раздвинул шторы и поднял жалюзи. И как раз вовремя – Кэролин только что перемахнула через забор и исчезла в дебрях недостроенного жилого комплекса.
5
Я выскользнул через переднюю дверь и долго обходил квартал, прежде чем увидел Кэролин. Она сидела, скрестив ноги, на бетонном фундаменте с установленной сбоку дверью. Вероятно, это была основа того, что когда-то задумывалось как жилая комната или кухня. Услышав меня, она тут же вскочила и приготовилась бежать.
– Я пришел с миром, – сказал я и поднял обе ладони вверх.
Взойдя на фундамент, я оставил дверь открытой в знак того, что она может убежать в любой момент, когда захочет. В отсутствие стен это был чисто символический жест, но весьма эффективный. Она осталась напряженной, но не сдвинулась с места.
Я немного побродил туда-сюда, разглядывая окружавшие нас недостроенные дома, затем спросил:
– Ты часто здесь бываешь?
– Маме с папой это не нравится, – ответила она. – Они за нас боятся.
– В твоем возрасте меня бы это не остановило.
– В основном я смотрю, как играет Дэннис, чтобы с ним ничего не случилось.
– Выходит, ты за ним присматриваешь?
Она кивнула.
– Твоя мама всегда присматривала за мной, когда мы были маленькими. Тебе известно, что ты очень на нее похожа?
Она все еще оставалась напряженной.
– Как вы узнали, что я здесь?
– Случайно, – ответил я. – Выглянул из окна наверху и увидел, что ты перелезаешь через забор.
– Я не сделала ничего плохого, – сказала она, посмотрев на меня с вызовом. Я не стал спорить, просто подождал немного. Постепенно ее негодование сошло на нет. – Какое-то время назад мама казалась очень счастливой – раньше мы никогда ее такой не видели, – а потом вдруг изменилась и стала злой. Ее злило все, что мы говорили или делали. А папа… Она очень ужасно с ним обращалась, называла слабаком и трусом и жалела, что вышла за него замуж. Говорила так при мне и Дэннисе, будто ей все равно, услышим мы или нет. А папа горбился и терпел.
Она несколько раз поморгала и тяжело сглотнула – так громко, что я это услышал.
– Мне следовало вести себя с ним помягче, – сказала она.
– Мне тоже, – ответил я.
– Потом стало еще хуже. Иногда я просыпалась ночью и видела, как она расхаживает по кабинету, скрестив руки и опустив голову. Но продолжала надеяться, что все станет как раньше. А затем мама начала подолгу гулять ночью одна. Иногда я пробиралась в комнату Дэнниса и видела через окно, как она ходит туда-сюда, качая головой. А через несколько недель они с бабушкой пропали.
Затем она отвела взгляд и добавила:
– Иногда, когда мама сидела в своем кабинете, я видела, как из-за окна за ней кто-то наблюдает.
– И на что оно было похоже? – спросил я.
Кэролин бросила на меня сердитый взгляд.
– На чудовище в мантии. Будто огромный злой волк украл у Красной Шапочки плащ и закутался в него. Кажется, мама его не замечала, но я-то видела. – Она снова на меня посмотрела и, словно разглядев что-то, добавила: – Вы же тоже его видели?
Первой моей мыслью было все отрицать. Но я почувствовал родство с этой девочкой – она напоминала мне не только Юнис, но и меня самого в детстве. Умная, испуганная, пытающаяся разобраться в той полуправде и лжи, которой до сих пор пичкала ее семья.
– Видел, – признался я.
– Вы знаете, куда делись мама и бабушка? – спросила она.
Я закрыл глаз, испугавшись, что меня сейчас стошнит. Это моя вина. Лианан предупреждала меня много лет назад – в мою первую брачную ночь. В ответ на просьбу оставить меня в покое она ответила, что «оно так не работает». Она сказала, что есть вещи, которые я не понимаю. И вот теперь она это доказала, забрав всю мою семью.
Когда я вновь открыл свой глаз, Кэролин смотрела на меня с глубокой тревогой.
– Вы вернете их домой? – спросила она.
– Даже не знаю, с чего начать, – ответил я.
Но, не успев закончить фразу, я уже понял, что это неправда. Я точно знал, с чего следует начинать. Мне ни к чему приглашение Города. Возможно, я смогу добраться туда самостоятельно.
6
Я оставил Кэролин внутри недостроенного здания и вновь обошел квартал кругом. Когда я вернулся в дом Юнис, все сидели на кухне, и это позволило мне без проблем снять ключи от машины Хьюберта с крючка у входной двери и выскользнуть наружу. После этого я ухитрился настолько тихо скатиться по подъездной дорожке и отъехать дальше по улице, что никто даже не вышел из дома. Затем я выключил звук на телефоне, чтобы не отвлекаться на звонки и сообщения, и поехал через город.
К дому мамы, расположенному на другом конце города, я добрался, когда уже начало темнеть. Вскоре солнце скрылось за тяжелыми грозовыми тучами на горизонте, и почти настала ночь. Дом казался больше, чем я его помнил. Он словно рос и вширь, и в высоту, подобно живому существу, регулярно питающемуся… хм… не знаю, чем обычно питаются жилые дома. Как бы то ни было, в его окнах отражался свет уличных фонарей – как в черных глазах насекомого.
