Глаз в темноте было больше, чем звезд на небе. Надо перезарядить ружье, но на это уйдет слишком много времени.
Один из демонов сбил его с ног, вцепился когтями в лицо. Глаза залило кровью.
Вдруг послышался девчоночий крик:
– Вентурис вентис!
Могучий порыв ветра откинул волосы со лба Харви и рассеял демонов. Он с удивлением обернулся и увидел Агату. Ее черные волосы развевались, как траурный флаг. На нее кинулся один из демонов, но Харви оттолкнул девчонку подальше от опасности.
Он перезарядил ружье и выстрелил. Совместными усилиями они отбили атаку демонов.
Харви утер лоб рукавом и, переводя дух, спросил:
– Почему ты мне помогла?
Агата впилась в него холодным взглядом:
– А почему ты прибежал спасать нас от охотников?
– Я… иначе не мог.
– Я была уверена, что тебя надо бояться, – прошептала она. – Тебя и твоей семьи. Впрочем, все это никому не интересно. И ты тоже никому не интересен. Но я не сомневалась.
– Теперь мы квиты.
Губы Агаты тронула улыбка:
– Не думаю.
И это было справедливо. Она помогла ему больше, чем он ей. Но, может, они и дальше будут друг другу помогать.
– Я уничтожу любого, кто обидит моих сестер, – добавила Агата.
Еще одна ведьма, которая заботится о других. Харви улыбнулся в ответ, в нем проснулась надежда.
– Нечего на меня пялиться, – фыркнула Агата. – Далеко еще до твоего дома?
Значит, все-таки дружбы не выйдет.
– Близко. Можешь идти. Сам доберусь.
Она исчезла во вздохе ветра. Следы от когтей на лице у Харви глухо ныли. От крови и ветра жгло глаза. Он пошел домой за патронами.
Когда Харви умывался, вошел отец. Харви дернулся и стукнулся головой о кран.
Нет, он, конечно, не думал, что отец снова станет его бить. Но когда боль обрушивается со всех сторон, трудно вспомнить, каковы были спокойные времена.
Иногда Харви представлял себе, как здорово, когда дом – самое спокойное место на свете. Вот он возвращается – а дома его ждут. Сабрина, мечталось ему раньше, но сейчас он вызвал в памяти лицо Роз.
«Только это у тебя и будет», – прошептала птица.
Тео говорил, что ему птицы помогли. У Тео хватило смелости подружиться с правдой, а у Харви не хватает. От правды слишком больно. Хуже правды может быть только ложь.
– Пап, как работа?
– Нормально. Хочешь сходить со мной? – Отец прочистил горло. – Не настаиваю.
Теперь, когда они стали ладить, отец не забывал говорить эту фразу. «Займись спортом. Поработай в шахте, где тебе так страшно. Стань кем-то другим. Не настаиваю». Казалось, этот напор раздавит его в лепешку, но Харви понимал, что отец желает ему только добра.
– Да. Непременно. Когда-нибудь.
– Что-то редко ты появляешься дома. Мог бы, например, привести Роз сюда.
Харви никогда не приглашал друзей, потому что они могли наткнуться на пьяного отца. Но ведь отец бросил пить. Вчера вечером Харви заглянул в гараж.
– Можно я приведу друзей порепетировать? Мы хотим организовать группу.
Отец пожал плечами. Харви получил разрешение прибраться в гараже.
– Спасибо, пап, – просиял он.
Отец хмыкнул. Когда Харви выказывал радость, он почему-то смущался.
– Значит, будешь… почаще бывать дома?
– А ты хочешь? – спросил потрясенный Харви.
– Малыш, мне все равно.
«Нет, ему не все равно», – думал Харви, сбегая по крыльцу.
Отец не любит Харви – ну и ладно. Эмброуз его тоже не любит, зато хоть не обижает. А отец разрешил организовать группу.
«Ты ведь хочешь не этого», – прошептала птица.
– Сам знаю, – ответил Харви.
Он понимал, почему отец жалеет, что потерял Томми, а не его. Харви и сам бы этого хотел.
Он появлялся бы дома чаще, если бы отец действительно был одинок.
Харви надел наушники и углубился в лес. Наушники – штука полезная. Если подступает настоящая опасность, он ее и так увидит, а если просто дразнятся школьные задиры, лучше не слышать.
На ходу Харви тихо напевал. «Погоди, Розалинд». Все вокруг звали ее попросту Роз, а он называл Розалинд – чтобы показать, как много она для него значит.
«Брось. Ты никогда не станешь тем, кем хочешь, – шепотом упрекнула птица. – Всегда будешь только тем, кто ты есть».
Наступила ночь, среди листвы заблестели глаза. Харви всегда предпочитал ночную тьму дневному свету, но сегодня его терзало обостренное чувство близкой опасности.
Поднялся ветер, тьма закружила листву. Послышался тихий топот бегущих лап. Зверь. Целая стая.
Ветер донес далекий вой.
О господи, волки. Вот тебе и магия.
В ночной тьме разливался волчий вой. Среди ветвей кружились дымные демоны, терзавшие Роз. И повсюду мерцали глаза, злые, пристальные. Он не успеет погасить их все. Его сожрут прямо на виду у демонов. В ушах грохотало эхо его собственных выстрелов.
Сквозь волчий вой, сквозь щелканье пуль и рев пламени прорезался низкий голос.
Очень знакомый голос.
– Ник? – крикнул Харви. – Ник! Ты где?
Он помчался на голос Ника. Тот произносил что-то вроде… «Вечер»? Нет, вряд ли.
Расступились древесные корни, рассыпались камни. Харви куда-то падал.
Он тяжело рухнул на каменистую землю, вскочил и схватил ружье. Где он? В каменоломне. И повсюду кишели глаза. Он был как лягушка, которую ведьмы, с издевкой поглядывая сверху, варят в каменном котле.
Вокруг клубились тени. Тьму озаряли только взгляды бесчисленных глаз. Смотрят, оценивают, разбирают по косточкам. Инстинкт подсказывал: беги!
Больше всего на свете он не любил ощущать себя беспомощным. Хотелось бы, конечно, проявить себя достойнее, но надо хоть попытаться.
Харви пошарил рукой в темноте. Одна из веток вспыхнула без пламени. Засияла ясным лучистым светом. Такой свет горел в Сабрининых глазах, когда она сжигала охотников на ведьм.
Когда-то ее отец был ангелом. Вот такой же был этот свет.
Интересно, как проверить, священная эта ветка или нет? Наверное, это вроде как встретить Сабрину, Роз и Тео. Находишь их – и сразу понимаешь.
Он отломил ветку, высоко поднял ее. Оставил для демонов, которые рискнут броситься в погоню, отравленный след. Ведьма, которая его любит, рассказала о свойствах семян лашардии.
Окрыленный победой, Харви шел через лес к дому Сабрины. Заглянул в кухонное окно. За столом сидели Сабрина, Тео, Элспет и Лавиния. Сабрина озабоченно сдвинула брови, и у Харви замерло сердце.
