У меня возникло такое чувство, будто я нахожусь под перекрестным допросом двух строгих прокуроров.
— Я рассказала ему об этом на благотворительном приеме по сбору средств на борьбу с неграмотностью. Моя бабушка споткнулась и упала. Питер поехал вместе со мной в больницу, убедился, что она не пострадала, а потом отвез меня домой. Я пригласила его зайти ненадолго, и мы с ним разговорились.
— Тот прием был шестого декабря, насколько я помню, — сказал Маркинсон, сверившись со своими записями.
— Верно, — слегка ощетинилась я.
— А поженились вы с Питером Кэррингтоном восьмого января, менее чем через пять недель?
— Да, — Я поймала себя на том, что злюсь и досадую одновременно. — Будьте так добры, объясните мне, к чему вы клоните?
— Мы клоним к тому, Кей, — вступил в разговор Коннер Бэнкс, и теперь его тон стал серьезным и сочувственным, — что мы все недоумевали по поводу вашего головокружительного романа. Теперь все встало на свои места. Если в тот день в часовне была действительно Сьюзен Олторп и она шантажировала Питера, в ту минуту, когда вы рассказали ему об этом, вы стали для него угрозой. Он не мог допустить, чтобы вы проговорились об этом эпизоде кому-нибудь, кто сложил бы два и два. Не забывайте, прием состоялся сразу же после того, как в журнале «Суперстар» напечатали большую статью о нем. Заставив вас так скоропалительно выйти за него замуж, он исключил вас из числа потенциальных свидетелей на тот случай, если его привлекут к ответственности. Это давало ему возможность в суде сослаться на право супруга отказаться отвечать на вопросы о сообщенной другим супругом информации, и, кроме того, он, очевидно, рассчитывал, что вы влюбитесь в него и будете на его стороне.
Пока я слушала эту речь, я так разозлилась, что, окажись у меня под рукой что-нибудь тяжелое, я запустила бы в них. Вместо этого я закричала:
— Убирайтесь! Проваливайте отсюда и больше не возвращайтесь! Да я предпочту, чтобы моего мужа защищал прокурор, чем такие адвокаты, как вы! Вы не верите, что, даже если он действительно убил Сьюзен и моего отца, он сделал это, не отдавая себе отчета в своих действиях. Теперь вы утверждаете, что он женился на мне исключительно по расчету, только ради того, чтобы заткнуть мне рот. Катитесь к чертовой матери, вы оба!
Они поднялись.
— Кей, — тихо произнес Бэнкс, — если вы идете к врачу и он обнаруживает у вас рак, но говорит вам, что у вас все в полном порядке, он лжец. Мы не сможем защищать Питера, если не будем знать обо всех возможных факторах, способных оказать влияние на присяжных. Вы только что извлекли на свет божий бомбу, которой мы, к счастью, не обязаны делиться с обвинением, потому что это мы ее раскопали. Мы должны сообщать прокурору лишь о том, что планируем использовать в качестве доказательства защиты. Понятно, что эту информацию мы задействовать не станем. Только, ради всего святого, никому больше не говорите о том, что только что рассказали нам.
Из меня точно выпустили воздух.
— Я уже рассказала, — произнесла я. — В тот вечер, когда Питер вернулся домой после предъявления обвинения.
— Вы рассказали кому-то о своих подозрениях, что та женщина в часовне могла быть Сьюзен? Кто слышал, как вы об этом рассказывали?
— У нас в гостях были Элейн с Ричардом и Винсент Слейтер. Но я не утверждала, что думаю, будто это была Сьюзен. Наоборот, я сказала, что не знаю, кто была та женщина. Элейн даже пошутила, что это вполне могли быть они с отцом Питера, потому что они весь день препирались из-за денег, которые она потратила на вечеринку.
— Это радует. Но больше о своем визите в часовню не рассказывайте никому. Если кто-нибудь из гостей заведет речь об этом сам, твердите, что вы понятия не имеете, кто были те мужчина с женщиной, потому что на самом деле вы этого не знаете.
Я заметила, как адвокаты переглянулись.
— Нам нужно обсудить это с Питером, — сказал Бэнкс. — Нужно отговорить его от этой затеи с клиникой сна. Единственная его надежда не окончить жизнь в тюрьме — недостаток улик.
Я призналась адвокатам, что жду ребенка. На прощание Маркинсон сказал мне:
— Возможно, теперь, когда он знает, что скоро станет отцом, он позволит нам самим выбирать линию защиты и попытаться добиться его оправдания.
52
Николас Греко сидел в приемной фонда «Рука помощи», благотворительной организации, созданной для помощи пострадавшим от стихийных бедствий. Джеффри Хаммонд был вице-президентом фонда и, если верить тому, что удалось узнать Греко, отвечал главным образом не за распределение средств, а за их сбор.
Офис фонда располагался в новом деловом центре Тайм-Уорнер на площади Колумба на Манхэттене. Место было не самое дешевое, аренда здесь наверняка влетала в копеечку. Хаммонд зарабатывал сто пятьдесят тысяч долларов в год, сумму по меркам среднего американца заоблачную. Правда, едва ли человек, чей ребенок ходил в школу, где один год обучения стоил сорок тысяч, согласился бы с этим.
Супруга Джеффри, Нэнси, работала на полставки в офисе местного конгрессмена в Нью-Джерси. Даже не зная размера ее заработной платы, Греко понимал, что цифра должна быть чисто номинальная. Жалованье самого конгрессмена слишком мало, чтобы он мог позволить себе быть щедрым со своими служащими. Ничего удивительного, что многие члены Конгресса, не обладавшие личным состоянием, вынуждены были снимать в Вашингтоне квартиры в складчину.
Все эти мысли крутились в голове у Греко, пока он дожидался, когда бойкая молоденькая секретарша пригласит его в кабинет Хаммонда.
«Девяносто девять процентов секретарш рождаются на свет веселыми», — думал он, идя по коридору.
Сегодня в уголках глаз Джеффри Хаммонда не было видно веселых морщинок-лучиков. Его сердечное приветствие казалось вымученным, а ладонь, когда он пожал Греко руку и пригласил присаживаться, была слегка влажной. Затем он убедился, что дверь в его кабинет плотно закрыта, и лишь после этого вернулся за свой стол и опустился в крутящееся кресло.
— Мистер Хаммонд, я попросил разрешения подъехать к вам в офис, потому что мне не хотелось бы обсуждать при вашей жене вопрос, который я намерен поднять, — начал он.
Хаммонд молча кивнул.
— Я проделал небольшую изыскательскую работу, назовем ее так, и обнаружил, что Грейс Кэррингтон неоднократно делала щедрые пожертвования вашему фонду.
— Миссис Кэррингтон поддерживала многие благие начинания, — подчеркнуто нейтральным тоном отозвался Хаммонд.
— Разумеется. Однако она два года была председателем вашего фонда и помогла собрать значительную сумму денег, что крайне благотворно сказалось на вашем положении в организации. Откровенно говоря, ваша работа зависит от того, насколько успешно вы привлекаете пожертвования, разве не так?
— Я предпочитаю считать, что моя работа заключается в сборе средств, потому что эти средства идут на благо множества нуждающихся в них, мистер Греко.
