Я мог бы заполнить целые страницы описанием одного лишь мгновения, проведенного с Эллен. Я мог бы умереть, предаваясь горестным воспоминаниям о наших чувствах. Луч солнца, запутавшийся в ее волосах. Стук ее каблучков по асфальту. И свет, которым она наполняла мою убогую комнату. Неземное выражение ее лица во сне.
И еще я понимал, что любовь Эллен оказывает огромное влияние на мой ум. Мои мысли как бы освободились от своих пут и устремились в огромный космос. Вот я рядом с Эллен, наши руки едва касаются в темноте, а лунный свет, пробивающийся сквозь пыльное окно, чуть серебрит ее волосы. И вдруг мое сознание уносится куда-то в необъятную высь, мечется, как насекомое с радужными крылышками, и передо мной открываются миллионы сияющих миров. Я преодолевал вдруг все страшные неприступные преграды, существовавшие в сознании человека с пещерных времен.
А иногда вселенная превращалась в сказочную паутину, которую плетет Время. Я, конечно же, не мог всего этого видеть, никто не смог бы увидеть и миллионной доли, будь у него в запасе даже целая вечность, – но каким-то образом я пережил самые невероятные ощущения в своей жизни, воспоминание о которых останется со мной навсегда.
Время от времени холодная красота этих мгновений становилась невыносимой, и меня вдруг пронизывал необъяснимый ужас. Тогда окружающая меня реальность превращалась в кошмар, и я бы нисколько не удивился, если б глаза Эллен вдруг засветились потусторонним светом, или ее волосы ожили и зашевелились наподобие змей, или если бы ее руки стали извиваться в неестественном танце, а прекрасная кожа ее лица вдруг исчезла, превратившись в нечто невозможно и необъяснимо отвратительное.
Потом это мгновенно проходило, и мои ощущения снова наполнялись очарованием, тем более сильным, чем страшнее был пережитый только что ужас.
Сознание мое снова дремлет, но я еще помню вкус внутренней свободы, которую дала мне любовь Эллен.
У вас может сложиться впечатление, что мы с Эллен проводили ужасно много времени наедине. Вовсе нет (как мы могли?) – мы же были членами нашей Компании. Но мы встречались достаточно часто. Эллен умела очень здорово все устроить. Ни у кого не возникало ни малейшего подозрения на наш счет.
Видит бог, мне никогда не хотелось признаться и рассказать Компании о нашей любви. Но я всегда вовремя вспоминал о предупреждении Эллен и понимал, что она совершенно права.
Давайте посмотрим правде в глаза. Мы все страшные собственники, к тому же страдающие огромным тщеславием. Как отдельные личности, мы нуждаемся во внимании. Мы делаем все, чтобы нами восхищались. Мы умираем или, наоборот, победоносно процветаем в зависимости от того, обожают нас или мы просто вызываем симпатию. Мы слишком многого требуем от тех, кого любим. Мы хотим, чтобы они всегда тешили наше самолюбие.
Если же ты одинок, а кого-то, живущего рядом с тобой, любят и ты узнаешь об этом, в тебе проснется жадный ребенок, дикарь, рассерженный пуританин, который мстительно поджимает губы. Тут ты начинаешь кипеть, презирать и ненавидеть всех вокруг. Нет, я, конечно же, понимал, что остальным знать наш с Эллен секрет нельзя. Ни Луи, ни даже Эс. А что касается Юджина, чье сознание было определено его воспитанием, то он был бы просто шокирован, если бы узнал о наших отношениях. Видите ли, считалось, что мы являлись в некотором роде «дикими», богемой. На самом же деле мы были очень сдержанными людьми. Особенно Юджин.
И я знал, какой бы была моя реакция, если бы я узнал, что Эллен стала девушкой Луи или Юджина. Вот и все.
Говоря по правде, я испытывал огромное восхищение нашей Компанией, потому что они сумели добиться успеха самостоятельно, в то время как причиной моих побед была любовь Эллен. Они развивали свой ум, становились созидателями, работали, преодолевая трудности, – и все это без той награды, которую получал я. Честно говоря, не знаю, чего бы я сумел добиться, не будь со мной Эллен. К моему восхищению Луи, Эс и Юджином примешивался какой-то непонятный мне ужас.
А как мы путешествовали! Мы создали свой воображаемый мир, где пышно цвели мысли, которые не были ни тщеславными, ни эгоистичными; нас интересовала только работа и те радости, которые она приносит. Наша Компания превратилась в своеобразное увеличительное стекло, через которое так интересно рассматривать мир.
Любая группа людей может стать таким увеличительным стеклом, стоит им только захотеть. Но почему-то с другими ничего подобного не происходит. Им не хватает подходящего вдохновителя.
У нас была Эллен.
Мы часто мысленно возвращались к загадке ее влияния на нас. Она и сама была настоящей загадкой. Мы были знакомы с ней уже полгода, но так ничего и не смогли узнать о ее прошлом. Она даже мне ничего не хотела о себе рассказать. Она побывала в «разных местах», она любила путешествовать. Ей нравились «люди». Она рассказывала нам массу поразительных историй, но принимала ли она в них участие или просто слышала их у Бенни, никому не было известно. (А вообще-то, она была великолепной рассказчицей.)
Иногда мы пытались заставить ее рассказать нам о своем прошлом. Но она с легкостью обходила все наши вопросы, а мы не настаивали.
Разве можно подвергать допросу Красоту?
Нельзя требовать, чтоб телевизионный ведущий при обсуждении литературных новинок высказывал свое мнение.
Богиню не полагается расспрашивать о ее прошлом.
И все же мы чувствовали себя немного не по себе из-за того, что ничего не знали об Эллен. Она появилась среди нас, но ведь так же неожиданно могла и исчезнуть.
Если бы мы не были настолько заняты проблемами своего творчества, мы бы начали беспокоиться. А я, если бы не был так счастлив и не считал, что жизнь просто великолепна, – я бы гораздо более настойчиво приставал к Эллен с предложением стать моей женой и не удовлетворился бы ее ответом:
– Не сейчас, Ларри.
Да, она была настоящей загадкой.
И у нее были свои капризы.
Во-первых, она ни за что не хотела оставить работу у Бенни, хотя могла бы с легкостью получить другую, лучшую работу. Она говорила, что заведение Бенни является для нее окном, выходящим на главную улицу жизни.
Кроме того, она время от времени уходила в довольно-таки длительные походы, в любую погоду, даже если был сильнейший снегопад. Однажды я встретил ее, когда она возвращалась из одного такого похода; я очень волновался и попытался отругать ее. Но она только улыбнулась.
А еще, когда наступили весна и лето, она никогда не купалась с нами в нашей любимой заброшенной угольной яме. Угольные ямы – это такие места, где уголь добывали прямо с поверхности. Давным-давно огромные ямы были заброшены и постепенно наполнились водой, а по их краям выросли деревья и трава. Купаться там было одно удовольствие.
Но Эллен ни за что не соглашалась искупаться в нашей самой любимой яме, которая была больше других, но почему-то при этом почти безлюдной, – а в этом году вода там стояла особенно высоко. Конечно же, мы ходили купаться в другие места – из-за нее, а Луи часто подсмеивался над ней, утверждая, что она упорно не желает купаться в нашей любимой яме из-за того, что именно здесь неподалеку и жил тот фермер, который видел странное и так напугавшее его семью существо.
