– Наверное, – он принюхался, – внизу! Там, внизу!
– Но что там, внизу? Гараж?
– Da! Da, da! Я чувствую запах бензина и выхлопных газов! Посади меня к себе в карман, товарищ Эдгар!
Я бегом спустился по лестнице в подвал. На всякий случай я захватил еще метлу. Если придется сражаться с чудовищем, по крайней мере хоть так смогу удержать его на расстоянии. Большинство мест в гараже пустовало. Я сразу заметил «фиат-панду». Машина издавала странные звуки. За рулем с мрачным видом сидела мама. Заметив меня, она открыла дверь:
– Эдгар!
Федор Федорович Тоторский зашевелился у меня в кармане и закричал:
– Она там! Я чую!
И тут я заметил в «фиате», на полу, рядом с пассажирским сиденьем зеленую балетку. Она шевелилась, словно внутри машины дул ветер.
Мама была очень, очень зла.
– У этого гнилого «фиата» барахлит зажигание. А ты почему еще не в школе? Где Жеронима? Эй! Смотри в глаза, когда с тобой разговаривают!
Я крутил головой, чтобы разглядеть балетку и то, что в ней, но за мамой ее не было видно.
– Во-первых, почему у тебя метла? Что опять происходит? Ты хочешь вывести меня из себя?
Внезапно в «фиате» раздался хлопок, и таоракнаборстильсен словно по волшебству (ну да, так и есть – по волшебству) появился на пассажирском сиденье. Мама обернулась. Мне кажется, на ее месте я бы умер от страха. Но она только сказала:
– Кажется, сегодня не мой день!
Затем она со всей силы треснула жуткое существо.
Глава 20
– Эп! – издал звук таоракнаборстильсен.
И растянулся внутри машины. Мама бросилась ко мне и вырвала метлу у меня из рук.
– Беги, Эдгар! Беги за подмогой! Я задержу его!
Чудовище попыталось подняться, но мама стала неуклюже лупить его метлой. Она била так остервенело, что примерно половина ударов приходилась по кузову и сиденьям машины.
– Товарищ!
Тотор высовывался из моего кармана и вертелся во все стороны.
– Товарищ Эдгар! Пойди и забери балетку!
– Она в машине! Под таоракнаборстильсеном!
– Обойди с другой стороны! Твоя мама отвлечет этого douraka!
– Зачем нужна балетка? Мы опоздали!
– Niet! Положение еще можно спасти.
Монстр бушевал. Кажется, ему не понравилось сидеть в собственной вонючей балетке. Дважды клацнув мощными зубами, он откусил половину метлы. Я обошел машину сзади. Но когда я попал в поле зрения мамы, она заорала:
– Уходи! Уходи, сынок! Нет! Уходи!
Этот голос, в котором не было приказа, остановил меня. Я заколебался. Так и не знаю, какое решение я бы принял, если бы в гараже не раздался боевой клич:
– Не трогай мою маму! Сейчас расплющу твою крысиную морду!
Жеронима. Она неслась к нам с двадцатисантиметровой линейкой в одной руке и транспортиром – в другой.
– Йаааах!
Я отступил на шаг. Федор Федорович Тоторский зашевелился у меня в кармане:
– Балетка, товарищ! Davaï!
Мама отвела взгляд от чудовища.
– Жеронима, не подходи!
Таоракнаборстильсен воспользовался этим и прыгнул маме на горло. В бледном неоновом свете его блеклая кожа слегка светилась. Зубы щелкнули возле маминого носа. Из-за странного расположения рта ему пришлось опустить голову в попытке укусить. Голая нога, на которую он так и не успел надеть балетку, была маленькой, покрытой пупырышками, как кожа ощипанной курицы.
Моя старшая сестра прыгнула на спину существу, а я присоединился к свалке.
Расскажите мне, если узнаете, что может быть хуже разъяренного таоракнаборстильсена. Очень было бы интересно узнать. Монстр высунул из кучи-малы одну руку, схватил меня за ворот и подбросил в воздух. Ну что же, зато я действительно летел. Не очень далеко, конечно. До ближайшего бетонного столба. На землю я упал как мешок.
– Гардабур йек йек! Фикситрит! Агуль!
Ужасное существо исступленно кричало. У меня двоилось в глазах, кружилась голова. Я попробовал встать и продолжить бой, но не смог. Я задыхался. Вдруг я вспомнил про Тотора. Должно быть, я раздавил хомячка в лепешку. Я пошарил в кармане, ощупал одежду. Почетный корреспондент исчез.
– Вот тебе… прямо в челюсть… пакость! И… вот!
Конечно, это была моя сестра. Она сражалась как львица. От ее голоса у меня случился такой прилив сил, что я смог наконец встать. Нетвердым шагом я подошел к полю боя. Волосы мамы и Жеронимы сбились на лицо, обе они были креветочно-красного цвета. Кажется, их положение было не самым лучшим: две когтистые руки таоракнаборстильсена держали за горло сестру, а две другие – мою мать. Я стал глазами искать что-нибудь, чем можно было бы огреть монстра, но ручка метлы превратилась в щепки. Ну и ладно. Я прыгнул на чудовище ногами вперед. Как в боях без правил.
Мне неприятно это говорить, но я полностью облажался. Проскользил по цементному полу гаража, размахивая ногами в воздухе, и ударился головой.
– Фикситрит! Бульбуль агуль!
В металлическом голосе таоракнаборстильсена слышались победные нотки. Я опять не мог встать; в ушах звенело. Чудовище побеждало. Что оно с нами сделает? Я почувствовал запах фиалок. Может, это фантазия моего усталого мозга?
В гараже было практически тихо. Едва слышалось только свистящее дыхание мамы и Жеронимы. А еще – тихие дьявольские рулады, еле слышное победное пение существа, одетого в зеленую куртку. И тут кто-то высморкался. Довольно громко. Громкое сморкание отдалось эхом, отразившимся от столбов и стен почти пустынного подземелья. Таоракнаборстильсен обескураженно проговорил: «О нет!» Мне ничего не было видно, но мама издала удивленный возглас.
Когда я смог поднять голову, то увидел, что мама и сестра лежат одни, распластанные на пыльном цементе. Они были почти такими же грязными, как если бы их заставили пролезть через заводскую трубу. А чудовище пропало бесследно.
Но Жеронима по-прежнему сжимала в кулаке обломок транспортира. Мама же была так потрясена, что глаза у нее вылезали из орбит, а брови поползли кверху. Я сел. Что же случилось?
На улице, совсем близко, просигналила машина. Какой-то грузовик пикал, сдавая задом, потом прожужжал мотороллер. Мы по-прежнему жили в этом мире, ничего не изменилось.
Мама откашлялась.
