Для меня это было здоровое напоминание о радости и о полном жизненном цикле. Один из моих пожилых пациентов умирал, и одновременно в центре появлялся новый малыш, хрупкий и прекрасный. Моя начальница, Мари, была потрясающей женщиной с огромным добрым сердцем. Я полюбила ее сразу же и люблю по сей день. В мои обязанности среди прочего входило обновлять учебные материалы к занятиям для беременных, поэтому я много читала о подходе к беременности и родам в разных культурах мира. Я узнала, насколько естественно относятся к этому процессу во многих культурах – его считают от начала и до конца радостным, прекрасным торжеством. Это укрепило меня во мнении, что в нас, западных людях, с детства воспитывается ненужный страх перед многими естественными сторонами жизни.
Мне было очень полезно оказаться так близко к жизни и рождению. Из-за того, что я много времени проводила с умирающими и сильно сопереживала пациентам и их семьям, я регулярно чувствовала упадок сил. В мире множество людей, посвятивших жизнь работе с умирающими. Возможно, они лучше меня научились отстраняться от этого занятия и находить баланс в жизни – я не знаю, но безмерно уважаю их. Однако, когда я стала всего один день в неделю посвящать началу жизненного цикла, а не его концу, мне удалось вернуть в свою жизнь такую легкость, о которой я давно уже забыла и думать. Как будто кто-то открыл окна и впустил в помещение чистый воздух, наполнивший меня свежей энергией.
Постоянно наблюдая как смерть, так и рождение, я начала видеть в своих умирающих пациентах младенцев, какими они когда-то были. А когда мамочки гордо показывали мне новорожденных, я думала о том, как эти дети вырастут и проживут долгую, наполненную впечатлениями жизнь. Затем однажды и они достигнут конца своего пути, как мои пациенты. Это было захватывающее время – так близко видеть обе противоположности. Это был бесценный дар.
Именно с того времени я с новым состраданием начала смотреть на окружающих людей. Я вдруг поняла, что когда-то все они были хрупкими детьми и что однажды они все умрут, как и я сама. В родителях, братьях, сестрах, друзьях и даже совсем чужих мне людях я начала видеть беззащитных детей, когда-то смотревших на мир бесконечно доверчиво, с невинностью и надеждой. Я представляла, какими они были до того, как их ранили другие люди – семья, друзья или общество, – лишив их открытости, с которой они были рождены. Мне стало ясно, что каждый человек рождается с добрым сердцем, и я начала любить всех людей без разбору, как нежная и заботливая мать.
Я стала понимать, что все те обидные слова, которые годами говорили мне родные и близкие, происходили на самом деле не от них. Это говорили нанесенные им раны, а не те прекрасные, чистые создания, которыми они родились на этот свет много лет назад. В каждом из них все еще жил невинный малыш. И однажды каждый из них сможет увидеть свою жизнь новыми глазами – с той мудростью, которая приходит ко многим на смертном одре.
Да, порой мне казалось, что я не люблю каких-то людей в своей жизни. Но теперь я поняла, что не любила на самом деле не их самих, а их поведение и слова. Зато я искренне любила их невинные сердца – тех детей, которые когда-то верили, что мир позаботится о них и подарит им счастье. Когда этого не случилось, боль и разочарование стали толкать их на недостойные поступки. Я и сама не была исключением. Я тоже причиняла боль другим из-за собственных страданий, разочарованная, что жизнь не оправдала моих надежд.
В сердцах моих родных, как и всех людей в мире, еще жила изначальная чистота. Ее лишь нужно было уметь разглядеть за болью. Я не была уверена, что смогу восстановить гармоничные и счастливые отношения с некоторыми близкими, но это уже было не так важно. Я знала, что когда-то они тоже были крошечными и прекрасными малышами, доверчивыми и невинными, как все дети. Их злые слова были лишь следствием страданий – страданий ребенка, который заблудился точно так же, как и я сама. Этого было достаточно, чтобы я смогла всем сердцем полюбить их.
Сидя на балконе рядом с Джоном, я и в нем видела хрупкого ребенка: маленького мальчика, который почему-то решил, что будет счастливее, самоутверждаясь за счет работы, чем путешествуя с женой. Теперь он стал глубоким стариком, но я совершенно отчетливо видела в нем невинного малыша. Он глубоко вздыхал, а по щекам его медленно катились слезы. Оставив его наедине со своими мыслями, я унесла в дом тарелки и прибралась на кухне. Вернувшись, я укрыла Джону колени пледом, поцеловала его в щеку, а затем снова села рядом.
– Если я что-то и понял о жизни, Бронни, то только одно. Не живи так, чтобы потом пожалеть, что слишком много работала. Я не знал, что мне придется об этом пожалеть, пока не оказался одной ногой в могиле. Но в глубине души я знал, что слишком много работаю, и не только по мнению Маргарет. Зря я волновался, что обо мне подумают другие, – теперь мне это совершенно все равно. И почему только я не смог сообразить этого раньше.
Покачав головой, Джон продолжил:
– Нет ничего плохого в том, чтобы любить свою работу и отдавать ей много сил и времени. Но в жизни есть еще столько всего кроме работы. Баланс, вот что важно – поддерживать правильный баланс.
– Я с вами согласна, Джон. Жизнь уже преподала мне несколько уроков на эту тему, но я продолжаю над ней работать, так что не волнуйтесь, – призналась я.
Он знал, что я имею в виду. Мы уже достаточно рассказали друг другу о себе, чтобы он меня понял. Вдруг Джон рассмеялся, и я попросила его поделиться шуткой.
– Ну, я сказал, что дам тебе только один совет – не работать слишком много. Но мне только что пришел в голову другой совет, не менее важный.
– Что за совет? – улыбнулась я.
Он посмотрел на меня с озорным блеском в глазах и произнес:
– Не вздумай выбросить то розовое платье!
Смеясь, Джон жестом предложил мне пододвинуть стул поближе. Я придвинулась к нему, тоже смеясь, и мы еще пару часов сидели рядом, глядя на гавань, кутаясь в пледы. Разговор то и дело прерывался долгими паузами, в которых не было никакой неловкости. Иногда Джон глубоко вздыхал. Я брала его за руку, и он в ответ пожимал мои пальцы.
Повернувшись ко мне с печальной улыбкой, он сказал:
– Если мне суждено оставить на земле что-то хорошее, кроме своей семьи, пусть это будут такие слова: не работай слишком много. Старайся сохранять баланс. Пусть работа не становится всей твоей жизнью.
Ласково ему улыбнувшись, я поднесла его руку к губам и поцеловала.
Через несколько дней Джон умер. Мне еще не раз предстояло услышать его совет от других пациентов. Но он сумел донести до меня эту мысль, и я никогда ее не забывала.
Предназначение и сила намерения
Прошло много времени с тех пор, как я присматривала за домом Рут в ожидании его продажи. Но ее семья рассказала обо мне своим знакомым, и вот уже другие люди стали регулярно предлагать мне пожить у них дома, приглядывая за хозяйством, пока сами они в отъезде. Переезжать каждые несколько недель или месяцев было нелегко, зато мне довелось пожить во многих прекрасных домах. Один из них даже стоял рядом с домом самого богатого человека во всей Австралии, так что жаловаться на условия мне определенно не приходилось.
