И вот бабушка тогда мне сказала:
– Мы с Варечкой хорошо живем, спокойно, и понимаем друг друга, и помогает она мне. Только вот она иногда грустит. Сядет где-нибудь, и смотрит так печально, и ничего не говорит, а у меня сердце разрывается. И вот я хочу вас спросить: что мне в этих случаях делать-то? Может, надо отвлечь ее чем-нибудь? Развеселить? Телевизор включить? Или таблетки какие-нибудь есть?
А я сказала, что грустить – это вообще нормально, а для потерявшей мать девочки – в особенности. И лучшее, что бабушка может сделать, – это действенно разделить чувства внучки (она ведь наверняка и сама грустит по умершей дочери): поговорить о Вариной маме, рассказать что-нибудь о ее детстве и юности, посмотреть фотографии, можно, и фильм какой-нибудь сентиментальный, и книжку почитать или просто поплакать. А уж потом – жить дальше.
Бабушка ответила (теперь я уже вспомнила и ее, и Варю), что ей это трудно, потому что ее воспитывали, что все надо в себе держать и людям незачем знать, но если я говорю, что так для внучки лучше, то она, конечно, постарается.
– Мы тогда так и делали, – сказала мне теперешняя Варя. – И легче становилось. И теперь делаем, только реже. Это ничего?
– Ничего, – кивнула я, решив при Вале ни в какие подробности не вдаваться. – А с чем же вы, девочки, ко мне сейчас?
– Расскажите нам о своем детстве, – вдруг попросила Валя.
Я очень удивилась, потому что ничего подобного, признаюсь, не ожидала.
– Гм… э-э-э-э… – реакции психолога явно недоставало конструктивности, и Валя решила прояснить ситуацию:
– Варина бабушка говорит, что раньше все было лучше, и люди жили душевнее и ближе друг к другу, и помогали, и все было дешевое, и дети вещи ценили, и игрушки, и к старшим относились с уважением. А мои родители говорят, что все было плохо, в магазинах ничего не было, и все строем ходили, как болваны, никуда не ездили и ничего не знали, что в мире делается. И вот мы думаем: как так может быть? То или то? И Варя сказала: пошли к психологу спросим, у меня знакомый психолог есть, а вы получается, ее и не помните, но мы же все равно уже к вам пришли… Мы хотим знать!
– И то и то, – в конце концов сказала я. – И одновременно ни то и ни то. – Девочки смотрели с одинаковым непониманием. – Любое время в любой стране имеет свои достоинства и свои недостатки. Можно отобрать достоинства… Варя, перечисли Валины достоинства!
– Добрая, почерк красивый, волосы пышные, животных любит, всегда всем поделится, веселая… – с готовностью приступила Варя.
– А можно сделать наоборот. Валя, назови свои недостатки! – скомандовала я.
– Зубы кривые, толстая, ленивая, по физике ничего не соображаю, по дому не помогаю, все разбрасываю… – с неменьшей готовностью откликнулась Валя.
– Понятно? – спросила я. – И все это один человек. Вот он, перед нами. Так же и время, эпоха.
– Но лучше ведь знать достоинства? – неуверенно спросила Варя.
– Лучше знать и то и то. И про себя, и про другого, и про время. Так сложнее и обмануть, и обмануться. И разочарований меньше.
– Но ведь и очарований тоже меньше? – Валя очаровательно наклонила пушистую головку и лукаво улыбнулась.
– Пожалуй, да, – я вынуждена была согласиться.
– Но вы все равно нам расскажите… Ну пожа-а-алуйста… – девочки одинаково сложили ладошки, и сразу стало видно, что они еще совсем дети.
И еще некоторое время я рассказывала им. Мороженое по семь копеек. Автоматы с газированной водой: одна копейка без сиропа и три – с сиропом. Одно платье повседневное плюс одно выходное плюс школьная форма – весь гардероб. Если кто заболел – после школы ему приносят уроки. Из всего класса только я и еще одна девочка жили в отдельных квартирах (по пять человек в двух комнатах), остальные – в коммуналках. Пионерские отряды, вожатые, по утрам гладишь треугольный шелковый галстук. Страна – огромная, но за ее границами редко кто бывал. При этом все были уверены, что вот-вот полетим и поселимся на Луне и на Марсе. Про мобильные телефоны читали только в фантастических книгах, но почему-то их авторы думали, что они будут на руке, как часы или браслет. Про интернет даже в фантастике ничего, как ни странно, не было.
Девочки слушали как сказку, в которой я и мои детские друзья были главными героями. Пускай интернет и телевизор, все равно рассказывайте детям, даже большим, – им нужно, поверьте.
А под конец Валя приберегла для меня еще один сюрприз:
– А еще вот у нас класс совсем недружный. Мы классной Лидии Николаевне сказали, что к вам пойдем (я широко улыбнулась – поняла, что самостоятельный поход к психологу был широко анонсирован и уже принес девочкам некие социальные очки), и она сказала: спросите там тогда, что нам сделать, чтобы вот класс сплотить. Какое-нибудь, она сказала, простое упражнение…
Простое упражнение, чтобы сплотить незнакомый мне, недружный шестой класс соседской школы? Гм… Из только что вспомненного дворового детства всплыло: «Ну, получи, фашист, гранату!»
– Сейчас скажу, – заверила я. – Запоминайте. Значит, так: для начала каждый берет что-нибудь небольшое и тяжелое и привязывает его на крепкой нитке. Что-нибудь вроде гирьки, понимаете? Ну вот. Дальше кто-то один начинает эту гирьку на нитке качать из стороны в сторону. Вот так. Второй подходит к нему, встает и начинает свою качать, причем старается попасть в такт тому, кто начал. И вот через некоторое время у него получится, и они вдвоем вместе в такт качают – туда-сюда. Тогда (и только тогда!) к ним подходит третий и тоже присоединяется. Потом четвертый… И так в какой-то момент должен присоединиться весь класс. И Лидия Николаевна – обязательно, запомните! И вот, когда научитесь, качать всем вместе одну-две минуты за раз, не больше. И смотреть друг на друга. Один раз в день. Начинает каждый раз разный человек. Всё.
– И вот это поможет нам сплотиться? – Варя изумленно округлила глаза.
– Вот увидите! – со значением пообещала я и спросила: – А Лидия Николаевна учительница чего?
– Русского и литературы, – ответила Валя.
– Тем более! – усмехнулась я.
* * *
Варя забежала ко мне после школы где-то месяца через полтора.
– Ой, вы знаете, у нас только сейчас получилось! – затараторила она. – А первый раз мы почти весь русский качали – и никак, ничего, пять человек максимум, да и то не у всех вообще получается. Некоторые вообще никак. Мы с ними отдельно парами потом тренировались. А вот в ту пятницу – получилось. У всех! Вместе! И мы качали и качали, и никто не хотел останавливаться. Так здорово! Мы даже испугались немного, знаете! И Лидия Николаевна, кажется, тоже. Но мы знаете как офигенно за этот месяц сплотились! Узнали всех лучше и прямо полюбили друг друга, честно! И к нам директор приходил, смотрел, а другие сначала смеялись, а теперь, я точно знаю, еще три класса качать начали… Только вот что нам теперь?.. Кажется, еще что-то теперь делать надо, больше…
