Потом выровнялось все как-то. Семьи приспособились, и дети тоже. Хотя еще помню, как во дворе мои дети на продленке в «маньяка» играли. Это тогда, в 90-е, – ни до, ни после такого не видела. Телевизор, конечно, ну и взрослые за детей боялись, накручивали их.
Что еще? После, пожалуй, уже каких-то таких скачков не было, постепенно менялось все.
– Что именно менялось? Как? Можно ли выделить какие-то тенденции?
– Я с конца начну, можно? Мне так проще. Сейчас есть матери, просто зацикленные на своих детях. Когда я начинала работать, таких не было вообще. Ни одной не помню. Кто-то больше школой интересуется, кто-то меньше, но у всех своя жизнь. А у детей – своя. Дружба, вражда, ссоры-примирения, двойки – пятерки, какая-то там общественная жизнь. Детская. А сейчас иногда даже понять нельзя, кто в школу пошел – мать или ребенок.
– И как такая позиция матерей, по вашему мнению, отражается на детях?
– Дети перестают себя чувствовать. Какая-то тонкая настройка у них отключается, что ли. То есть только сильные чувства: хочу, не хочу, буду, не буду, дать, люблю, ненавижу…
Раньше дети в школе таких чувств совсем не выражали. Испытывали наверняка, но не решались наружу – школа же, коллектив… Снаружи оставалось что потоньше, этим и обучались оперировать. А у этих вот это, сильное (можно же!), бывает, все остальное начисто забивает. Иногда даже кажется, если не знать: все ли с ним в порядке?
– То есть современные дети сильнее и свободнее выражают свои чувства?
– (Качает головой.) Что ж, можно и так сказать…
– А что насчет знаний?
– О, современные дети знают намного, намного больше, чем те, с которыми я начинала работать! Иногда они знают больше меня или, во всяком случае, быстрее умеют извлекать нужную им информацию.
– А какая информация им нужна?
– В самую точку вы спросили! Вот этого-то они еще и не знают, как и те, прежние, сорок лет назад. Хватают, что подвернется, и громче кричат. Но раньше-то был тоненький ручеек и черпать из него приходилось по чайной ложке. Трудоемкий процесс. А сейчас водопад информации, практически никак не структурированной. Очень, очень важная роль родителей и учителей. Не все это понимают. Некоторые говорят: если вся информация в интернете, то зачем нужен учитель?
– А зачем? Научить учеников учиться? Так пишут в педагогических статьях…
– Глупость какая-то. Зачем оно? Как будто учиться – это какая-то самоцель… «Учиться, учиться, учиться – так завещал великий Ленин…» Всё никак остановиться не могут?
– Нет? А что тогда цель? И есть ли она вообще? И все-таки зачем учитель-то?
– Расставить вешки. Вот здесь – путь. И здесь – путь. От этой палочки к этой. А здесь болотина. Что хорошо стало? Раньше был один правильный путь для всех. Кому не подходит – на обочину. А теперь можно из многих выбирать. И учителя, кстати, тоже. Ни один ведь учитель всех-то путей показать не может, каждый из нас – по-своему ограниченный человек…
– Простите, Марья Петровна, я, кажется, запуталась. Какие «многие пути» в таблице умножения и «жи-ши» пиши с буквой…? Надо этому детей учить или уже не надо?
– Конечно, надо. Только это очень быстро можно сделать, если ребенок здоров физически и психически. Четыре года не нужно.
– Вот-вот! Именно об этом и говорят апологеты домашнего обучения! Мы быстро научим, а остальное время – кружки, творчество… Как вы к этому относитесь?
– Никак пока. У меня данных нет. Вот первое такое поколение вырастет, пойдет работать, создаст семьи, родит своих детей, тогда и можно будет судить. Но большинство же пока – в школах. Об этом мне и надо думать. Учитель – это же не только «жи-ши», они же на моих глазах и в моих в том числе руках из детей подростками становятся, хочу я или не хочу, я на них влияю и должна это, если я ответственный человек, как-то рефлектировать…
– Так все-таки современные дети по сравнению с детьми четверть века назад – какие?
– Разнообразие – такого и близко не было сорок лет назад. Много детей более уверенных в себе, в собственной значимости. Не стесняются проявлять любопытство. Способны на самопрезентацию. Больше знают. Меньше чувствуют других людей, даже близких. Быстрее мыслят. Быстрее схватывают большие массивы впечатлений. Меньше думают о схваченном. Вообще не склонны долго думать об одном и том же. Гораздо менее умелые в смысле ручного творчества и подручного креатива. У меня сохранились поделки моих первых учеников. Никто из моих нынешних такого сделать не может. Спокойнее относятся к потерям. Хорошо переносят разнообразие. Совсем не ценят вещи (кроме, может быть, гаджетов)…
– Кстати, о гаджетах! Дети и компьютеры…
– Вы знаете, я хочу ошибаться, но мне кажется, что они с ним дружат. Вместо живых людей. Они уже к нему больше приспособлены, чем к реальным Петям и Светам.
– К нему? Вы имеете в виду, к своему смартфону? К планшету?
– Я имею в виду интернет, искусственный интеллект, как это называли во времена нашей с вами молодости. Помните, у некоторых героев в фантастике были такие как бы помощники, с которыми они все время общались? Вот, я про это. Я ведь за ними (за детьми) наблюдаю, учителя – профессионально очень внимательные люди. Мне кажется, родители ошибаются, когда все еще думают, что, отбирая смартфон, отбирают у своих детей «что». Кажется, они отбирают уже «кого»…
– Ого! Спасибо, Марья Петровна, мне надо подумать об этом. И большое спасибо вам за ваше мнение и за то, что уделили время.
* * *
Это, несомненно, лишь одна грань стакана реальности, но мне кажется, уважаемые читатели, что тут всем нам есть над чем подумать…
Сорок лет…
Почему-то мне кажется, что первого сентября следующего года Марья Петровна снова окажется перед классом, у классной доски, и начнет первый для этих детей школьный урок. («И каждый раз как первый! Вот этот день – когда их впервые всех вместе видишь и понимаешь: они твои на четыре года, и они на тебя так смотрят – доверчиво, ожидающе – это, поверите ли, прямо до слез!»)
Два шага назад!
В своих материалах и комментариях к ним я, несомненно, об этом уже упоминала. И, кажется, даже не один раз. Но, возможно, была не особенно внятна. И это было «когда-то». А прямо сейчас ко мне то и дело обращаются семьи с похожими комплексами проблем, которые отчаявшимся родителям кажутся нерешаемыми. И «к психологам» они, как правило, обращались не один раз, и «ничего нам не помогло». Но обращение к психологу само по себе и не может помочь в таких ситуациях, когда вся семья должна много и довольно долго работать на разрешение проблемы. Тем паче что эти обращения сознательно или бессознательно формулируются родителями начиная с оборота «скажите, пожалуйста, как нам сделать так (или даже «сделайте так»), чтобы он… (перестал хамить, начал учиться, не сидел постоянно у компьютера и т. д.)». То есть сразу первая (и роковая) ошибка: обращение направлено на «кого-то». Это «он» или «она» должен измениться. Но мы (каждый из нас) не можем изменить никого. Только себя. Но когда мы меняемся, все вокруг нас тоже меняется. Точно неизвестно как, но меняется неизбежно.
