– Пусть зажрется! – Соня встала, пнула ногой магнит, едва не попав по брату, и ушла в предбанник.
Мама встретилась страдальческим взглядом со мной: ну вот, вы видели…
У меня нарастало ощущение неправильности, искаженности происходящего. Как будто я видела все в кривом зеркале. Есть что-то еще. Нечто, нарушающее видимую мною перспективу.
– Идите опять в коридор, – попросила я бабушку. – Витя, трансформер, если хочешь, можешь взять поиграть.
– А магнит можно?
– Нет!
Ушли.
– Они непохожи. И он выглядит младше Сони, – задумчиво протянула я. – Наверное, это из-за операции…
– Не, на самом деле он даже старше ее, – сказал мужчина. – На три месяца.
Я машинально кивнула, и только секунд через десять до меня дошло, что именно он сказал.
Вот оно?! Мелькнули воспоминания о какой-то мутной статье в желтой газетке о не одновременно родившихся близнецах. Нет, конечно нет. Либо я неправильно услышала, либо этому должно быть простое разумное объяснение…
– Кто-то из ваших детей – приемный? – спрашивая, я уже знала, кто именно.
– Да. Мы взяли Витю, когда ему было четыре месяца.
– Зачем? – ситуация была достаточно фиговой, и я решила не церемониться. Я слышала, бывает, что прямо в роддоме кто-то отказался от ребенка и только что родившая молодая мать… Но тогда Соня и Витя были бы ровесниками. Однако разница в три-четыре месяца…
Мать глухо зарыдала. Муж обнял ее и поверх ее подрагивающей головы объяснил.
Девочек было две. Однояйцовые близнецы. Родители и вся семья знали о двойне. Всё готовили на двоих. На последних сроках беременности врачи встревожились. Намекали, что с одной из близняшек могут быть проблемы. Наверное, ее сразу надо будет лечить. Может быть, операция. Супруги готовились, не разжимали рук: да, пускай, мы вместе, мы справимся. К тому, что девочка Люба прожила на свете всего двое суток, они оказались не готовы. Совсем.
У женщины не пришло молоко. Она все время плакала. Идея, как ни странно, родилась у мужа. Пусть их все-таки будет двое!
Витя, оставленный матерью в роддоме, находился в больнице. Там он плохо поправлялся после операции на сердце, плохо ел, плохо набирал вес. Он был никому не нужен и, скорее всего, умер бы. «Его можно выходить?» – спросил Сонин отец у кардиохирурга. «Однозначно да! – ответил врач. – Мы свое дело сделали. Семейный уход и любовь – это все, что ему теперь нужно, чтобы выжить».
«Сын и дочь сразу – так даже еще интереснее!» – бодро сказал сам себе мужчина.
Врач был прав. В семье Витя практически сразу пошел на поправку. Но внимания он, конечно, требовал много: врачи, лекарства, процедуры. У Сони всего сразу убавилось – даже не вдвое, больше.
Никто снаружи семьи даже не знал, что случилось. Анисимовы ждали двойню – так вот она. Увы, у мальчика были проблемы с сердцем, делали операцию, он долго в больнице лежал, теперь поправляется.
Детям было чуть больше года, когда женщина первый раз произнесла вслух уже давно для нее очевидное:
– Она его ненавидит. Хочет, чтобы его не было.
– Что за чепуха? – удивился мужчина. – Как ненавидит? За что?
– Наверное, за то, что его, чужого, подложили на место ее умершей сестры. Кажется, мы сделали ужасную ошибку!
– Да ну! Не может этого быть! Они же малютки. Ты все усложняешь!
* * *
С тех пор прошло пять лет.
– Мы были у десятка разных специалистов. Некоторые пытались что-то советовать, мы пробовали, ничего не помогало. Посещали игровую терапию. Без изменений. Воспитатели в садике удивляются: ваши дети как неродные. Сейчас готовим их к школе. Соня намного способнее, у нее всё получается лучше и быстрее. Я вынуждена равняться по Вите. У нее теряется интерес. Я хвалю ее, признаю ее успехи – у Вити начинается аутоагрессия: он выдергивает брови, ресницы.
С каждым годом все становится только хуже! Я вижу, как моя родная девочка на глазах превращается в озлобленную, жестокую, недоверчивую оторву, и понимаю, что только я сама в этом виновата. Я давно знаю, мы ошиблись тогда, но что же нам делать теперь?! Мы же не можем вернуть Витю в детдом! С подростками, я знаю, это бывает, но мы-то взяли его младенцем, и теперь это все равно что отдать в детдом своего собственного ребенка!
– Точно, а давай их обоих в детдом отдадим! – искристо пошутил муж и отец. – Им там вдвоем веселее будет. А себе еще одного родим.
Женщина застыла с раскрытым ртом.
– Кстати, насчет еще одного… – быстро встряла я. – Вы не думали? Это изменило бы центры тяжести…
– Да, нам несколько специалистов советовали, – кивнула она. – Но мне кажется безнравственным рожать следующего ребенка только для того, чтобы попытаться решить созданные нами проблемы предыдущих.
Тут я не могла с нею не согласиться.
Прием закончился. Я обещала еще подумать и напоследок скомканно посоветовала несколько разделить ребят: пусть папа (он явно более лоялен к ситуации) занимается с Витей, а мама (она максимально невротизирована) – с Соней.
Они сказали, что попробуют, и ушли.
* * *
Через три недели: от моего совета все стало только хуже.
Папа спокойно занимается с Витей; Витя туповат, но усидчив и услужлив. Папа всем доволен: мы движемся, потихоньку, но – вперед. Честолюбивая мама требует от Сони большего: теперь ты не можешь на Витю кивать, что он тебе мешает, так покажи, на что ты сама способна! Сделай это еще раз как следует! Нервы в клочья у обеих, каждое занятие заканчивается воплями, накануне Соня встала в дверях и заорала: если он у вас всегда хороший, а я плохая, так отдайте тогда меня в детдом!
У матери – нервный срыв, вызывали неотложку.
Витя сказал Соне: вот видишь, что ты наделала! Вот мама умрет, и ты будешь виновата!
Соня сказала Вите: ты умрешь раньше. Я об этом позабочусь.
* * *
– Сепсис, – сказала я. – Общее заражение семейной крови. Надо вскрывать нарыв. Кажется, лекарство – только в правде.
– Нет! Мы не можем! – тут же сказала мать. – Как это мы ему скажем: ты нам не родной?! У него же сердце! А она что? Она же тогда его совсем затравит!
– А давай тогда скажем, что мы их обоих из детдома взяли! – жизнерадостно предложил папа. – Чтоб никому не обидно!
Мать вытаращила глаза и раскрыла рот…
– Придумала! – воскликнула я. – И волки сыты, и овцы целы. Мертвые сраму не имут.
– Э-э-э? – заинтересованно обернулся ко мне папа (я чем дальше, тем больше видела, что Соня похожа именно на него. Витя же, как это ни странно, походил на приемную мать).
* * *
По общему согласию детям и всей семье вернули Любу. Сказали, что изначально их было трое. Но Люба прожила всего два дня и умерла. Вспомнили. Поплакали. Съездили на ее могилку.
