– Твоя жизнь – впереди, длинная. Много раз еще придется. Увидеть не себя «в творении добра», а того, другого человека. Что ему надо. Как он живет, каким способом приспосабливается к миру, а не твои представления о плохом и хорошем. Таким способом не только отдельных людей – целые народы, культуры уничтожали. Отбирали их среду, насильно делали им «чисто и красиво». Что был для твоей бабушки этот мусор?
– Кусочки мозаики. Мир. Замена того, что я вырос и мы, родные люди, с ней не общались. Она так достраивала себя и этим жила.
– Что ты мог?
– Уделять ей больше внимания – или не трогать, как мать и сказала.
– Вот видишь. Ты уже почти взрослый. Уроки бывают не только интересные, но и страшные.
– Это уж я понял.
– Теперь ради бабушки ты не смеешь его забыть.
– Не смею… – эхом повторил юноша.
На этом мы и расстались. Мне кажется, что, несмотря ни на что, бабушка воспитала Григория хорошим человеком и потому ее последний урок будет им в полной мере усвоен.
Богоискатель
Читала как-то раз публичную лекцию родительской аудитории. И одна из немолодых уже слушательниц задала вопрос, который сформулировала приблизительно так: «Скажите, вот вы работаете с подростками, понятно, что вы их профессионально выслушиваете, пытаетесь их понять, встать на их позицию и все такое. А вам как человеку бывает с ними реально интересно? Я спрашиваю не просто так, у меня самой трое сыновей – 6, 11 и 16 лет. Я прочитала много психологических книг и статей, стараюсь грамотно строить с ними отношения, и они (отношения) у нас хорошие и доверительные: мальчики со мной всем делятся, охотно разговаривают, рассказывают о своих делах, проблемах, наблюдениях, умозаключениях. И вот я себя то и дело ловлю на том, что то, что они говорят, мне совершенно неинтересно – оно все такое примитивное, тривиальное или просто за пределами моих собственных интересов. Если бы это не были мои собственные дети, я ни за что не стала бы поддерживать с ними общение. И вот я думаю: это со мной что-то не так? Или с ними?»
Даму на лекции я, как могла, успокоила, а про себя задумалась: бывает ли мне с приходящими ко мне подростками по-настоящему интересно? Ну вот действительно – чтобы не исследовательский такой интерес и не профессиональный (какой интересный случай! Сейчас мы его…), и не простое любопытство (надо же, как бывает!), а вот именно как человеку с человеком? И вспомнилась одна встреча.
Парень, представившийся Володей, выглядел очень взросло, я бы дала ему лет двадцать. Но он пришел по полису и адресу, относящемуся к нашей поликлинике, – значит, не больше семнадцати. И еще у него были мозолистые руки. Явление, невероятно редко встречающееся у современных городских подростков. «Может быть, стреляет из лука или арбалета?» – подумала я. Но решила пока ничего не спрашивать – сам расскажет. Однако Володя начал с вопроса:
– Как вы думаете, если Бог все-таки есть, он сам знает, что он такое?
Я молча и напряженно думала, наверное, минуты две – это для меня очень долго. В конце концов честно ответила:
– Слушай, я не знаю. Вроде бы по большинству существующих на сегодня религиозных доктрин получается, что должен знать. А вот если из формальной материалистической логики – тогда сомнительно. Мне лично почему-то кажется, что языческие боги – не знают. Они просто живут и куролесят, как умеют. А вот эти монотеистические сложные философские конструкты про Бога… черт их разберет, что там богословы за него и от его имени напридумывали… Познаваем ли Бог сам для себя?.. Ну, ты, Володя, спросил!
– Простите, пожалуйста, за беспокойство, – светски извинился юноша. Мне показалось, что если бы у него в руках была шапка, то он бы ее сейчас комкал, как крестьянские герои Некрасова и Эртеля. – Но очень меня этот вопрос интересует. Давно. Я еще у двух психологов спрашивал, у одного настоящего философа и одного настоящего священника…
«Значит, в Володиной парадигме бывают «ненастоящие философы» и «ненастоящие священники», – мысленно усмехнулась я. – А психологи, с его точки зрения, что, все настоящие?»
– И что же они тебе сказали? – спросила я вслух.
– Школьный психолог сказал, что лучше бы я интересовался своей успеваемостью. А второй – в психологическом центре – все спрашивал, какие у меня отношения с отцом. Священник сказал, что надо молиться, и Бог сам даст мне все ответы. Но я же даже не крещеный… А философ…
– Можно я угадаю, что сказал философ? – воскликнула я, моментально вспомнив наши «снобовские» философские дискуссии.
Володя удивленно кивнул.
– Философ назвал тебе небольшой список авторов и философских книг, которые ты непременно должен прочитать, прежде чем вообще на эту тему думать и рассуждать.
– Точно так! – улыбнулся Володя. – А как вы догадались?
– Встречались мне философы на жизненном пути, – нараспев, все еще вспоминая Некрасова, ответила я.
– Я попробовал, – закручинился между тем Володя. – Но почти ничего не понял.
– Это нормально, – успокоила я его. – Я там тоже далеко не всё понимаю. А всё ли понимают те, которые пишут? Но ты давно об этом думаешь – расскажи мне сейчас, до чего додумался.
– Везде же сказано, что человек – по образу и подобию Бога. Вот я и подумал, давно еще: мы, каждый из нас, как мыслящее, осознающее себя существо, появляемся откуда-то, как бы из ничего, и ничего про себя не знаем. И каждый отдельно и всем человечеством пытаемся узнать – наука, там, наблюдения всякие, опыты, философия, рассуждения. Что такое мыслящий человек? И много всего уже узнали, но еще больше осталось, наверное. Метод черного ящика, вы знаете?
– Знаю, – кивнула я. – Известно, что на входе, и видим, что получается на выходе, а что происходит внутри – неизвестно.
– Да, вот именно так, получается, мы в основном всё и изучали на протяжении человеческой истории. Что-то всегда можно было предсказать, но часто совершенно непонятно, почему оно получается именно так, а не иначе. А вдруг и Бог, если мы его подобие, тоже так?
– В каком смысле? Поясни.
– Ну вот Он однажды проснулся, осознал, что Он есть, что вокруг все вот такое, вот так устроено, вот так выглядит, вот такие у Него возможности все это менять. Но что Я такое? Неизвестно. И спросить не у кого – нет никого, кто знает.
– Тогда кто же Он? Сама Вселенная? Это она однажды проснулась?
– Не знаю, может быть. Но если это так, тогда по крайней мере понятно, что мы сами такое и почему все так. И зачем все это вообще.
– Да? Вот прямо все сразу и понятно?
– Ну конечно! Ему же или ей тогда надо как-то ту же самую задачу решать: я есть, это ясно, но что я вообще такое? А как решать? Вокруг – множество черных ящиков: делаешь так – получается вот это. Ну и вот – мы: одна из исследовательских лабораторий.
– Мы – это Земля? Человечество? – уточнила я.
