— И вновь мой дом стал местом преступления, — с грустью сказала Эмили.
— Не думайте об этом, — попытался успокоить ее Ник. — Теперь все кончено.
Даже в номере гостиницы Эмили в ужасе проснулась в три часа ночи — ей послышались чьи-то осторожные шаги в коридоре. Но присутствие Ника в соседней комнате успокоило ее, дрожь прекратилась, и она снова уснула.
— Правда, что Дуглас Ричард Картер убил своего сына? — спросила она.
— В дневнике на этот счет ясности нет, — отвечал Дагган. — Он пишет, что у Дугласа был револьвер. После того как раздался выстрел, старший Картер постарался, чтобы все выглядело так, будто имело место самоубийство. Я бы поверил и в самоубийство Дугласа. Ведь если он понял, что сделал отец, то наверняка сказал ему об этом. Может быть, отец так и не смог полностью осознать тот факт, что он убил собственного сына. Кто знает?
— А как же Летиция и Эллен?
Эмили понимала, что ей необходимо до конца узнать их судьбу, чтобы быть в состоянии когда-нибудь покончить со всем этим.
— Летиция шла на пляж, — сказал Пит Уолш. — Она занесла цветы миссис Картер. В это время и сам Картер был дома. И снова его приставания к девушке не увенчались успехом, и он убил молодую женщину.
Томми покачал головой:
— Этот дневник тяжело читать. Эллен Свейн навещала миссис Картер и начала задавать вопросы, очевидно, заподозрив Картера. Из дома Картеров она так и не вышла. Но Картер, воспользовавшись полубессознательным состоянием своей жены, сумел убедить ее в том, что она видала, как Эллен попрощалась и ушла.
Дагган нахмурился:
— Он очень точно описывает, где захоронил Эллен. Мы собираемся перенести ее останки на кладбище, где похоронены члены ее семьи. Она погибла, пытаясь узнать, что случилось с ее подругой Летицией. В каком-то смысле это символично, что на кладбище участки этих двух семей расположены рядом.
— Я должна была лежать рядом с Эллен. Это был его план.
Эмили почувствовала руку Ника Тодда у себя на плече. Сегодня утром он постучал к ней в комнату с чашкой кофе в руке.
— Я из породы жаворонков — рано встаю, — объяснил он. — Я пригласил отца пообедать со мной в кафетерии прокуратуры. Может быть, и вы присоединитесь к нам?
Эмили кивнула, в душе радуясь этому приглашению.
Пит Уолш тем временем заказал себе яичницу с ветчиной и сосисками.
— Ваш кабинет сейчас убирают, Эмили. Я уверен, теперь вам будет спокойно в вашем доме.
Завтрак Томми Даггана состоял из апельсинового сока, кофе и банана.
— Мне пора, — сказал он со вздохом. — У Сьюзи, моей жены, большие планы на мой счет. Она давно грозилась, что заставит меня прибраться в гараже в первый теплый уик-энд, чего бы это ей ни стоило. Вот этот день и настал.
— Прежде чем вы уйдете, — сказала Эмили, — я хотела бы спросить, а как доктор Уилкокс и Боб Фриз?
— Я полагаю, несмотря ни на что, доктор Уилкокс испытывает большое облегчение. Его давние шашни со студенткой выплыли наружу. Ее фото сегодня во всех газетах. И хотя такие романы считаются серьезным нарушением устава колледжа, глядя на эту дамочку, никто не сможет сказать, что он воспользовался неопытностью юного невинного создания.
— А как на это реагировала его жена?
— Я думаю, публичный позор положит конец их браку. Она-то наверняка знала, почему он так внезапно ушел в отставку. Ему бы никак не удалось это скрыть от нее, и жена, вероятно, постоянно напоминала ему об этом. Скорее всего, для него это облегчение. Он сам мне говорил, что роман он пишет очень неплохой. Ну что ж, может быть, у него еще впереди окажется совершенно новая стезя.
Томми встал.
— А что касается Фриза, он должен быть благодарен Натали за то, что он вне подозрений. Она отдала ему листок бумаги, который она нашла у него в кармане. Там был телефон некой Пегги с просьбой ей позвонить. Наши ребята ее проверили. Фриз имел привычку заходить в один бар в Морристауне. Он утверждает, что ничего не помнит, но, очевидно, во время своих отключек он зря время не терял. Пегги — хорошенькая девчонка. Ее показания и дневники Уилла Стаффорда предоставляют ему полнейшее алиби.
И наконец, последнее. Стаффорд подъехал к дорожке, где совершала свои пробежки Марта, и, пожаловавшись на боль в сердце, попросил подвезти его домой. Марта знала Стаффорда и ничего не заподозрила. Карлу он вынудил сесть к себе в машину, когда она вышла из отеля «Уоррен». А потом он вернулся и отогнал ее машину. Симпатяга, ничего не скажешь! Ну, мы пошли!
Когда Томми и Пит ушли, Эмили долго сидела молча, а потом заговорила неуверенно, словно сомневаясь в собственных словах:
— Томми Дагган заехал вчера вечером ко мне, чтобы передать увеличенную фотографию. Я ее сегодня утром рассмотрела.
— И что вы обнаружили?
— Они здорово поработали в полиции, чтобы ее увеличить и сделать ярче. Лица теперь выглядят очень отчетливо, и я могу соотнести их с именами на обороте. Маделайн и Летиция, Эллен, Филлис и Джулия. И мужчины. Джордж и Эдгар, и молодой Дуглас, и Генри, и даже Дуглас Картер-старший, или Уилл Стаффорд, как мы его теперь знаем.
— Эмили, — возразил Ник, — неужели вы верите в то, что он действительно мог перевоплотиться?
Она посмотрела ему прямо в глаза, взглядом умоляя поверить в ее слова.
— Ник, Уилл Стаффорд — вылитый его прапрадед и...
— Что "и", Эмили?
— Эту фотографию я нашла в бумагах Лоуренсов. Уилл не мог ее видеть.
Рука Ника уверенным, успокаивающим жестом легла на ее руку.
— Ник, — прошептала Эмили, — в это невозможно поверить, но на этой фотографии Дуглас Картер держит в руках что-то очень похожее на женский шарф с металлическими бусинами.
