Потоптавшись на месте, Халдей повернулся и исчез из кухни, только входная дверь стукнула.
– Ты деточка заговаривай Нафаню и переход открывай, а то чую я, Бакстер будет просить аудиенции и отказывать мне не с руки, не положено, – пояснил хозяин и стал насыпать в кастрюлю, где кипела вода, крупу, – сейчас кашу сварю, шкварок добавлю, и пища для моих питомцев готова будет. Извини, что даже чаю не предложил.
– Спасибо, у меня дел полно и есть опасение, что коллеги потеряли, – поглаживая котенка, я шепотом начала читать заговоры от болезней. Он сначала пытался вырваться, осознав, что больше вливать в него ничего будут, а потом успокоился и стал принюхиваться. Закончив я посадила Нафаню на стол и он слегка переваливаясь, поспешил к плошке с молоком, что приготовил хозяин и с удовольствием начал лакать.
– Надо же, даже есть захотел, – обрадовался Людвиг, а я писала назначение, что и когда давать котенку.
– Я могу открыть переход? – закончив, протянула ему свиток. А хозяин, прочитал и убрал его в шкаф, достал глиняный расписной горшок с перевязанным горлышком, – не побрезгуйте леди, это мед гречишный. Мне его друг-пасечник каждый год привозит, возьмите в подарок за лечение Нафани.
Поблагодарив, я подхватила тяжелый горшок, и исчезла в переходе, услышав напоследок, как громко залаяли собаки во дворе.
– Ты где была? – это было первое что я услышала покинув переход, Гелеон стоял в дверном проеме и с тревогой смотрел на меня, – ты отсутствовала пять часов и с тобой никак не получалось связаться. Ты почему свое привидение дома оставила?
– Что? Какие пять часов? – удивилась я, но тут зашипел переход и в коридоре появился Альбер с посеревшим лицом, – Виданка, ты жива?
– Да что происходит? Почему должно быть иначе? – я смотрела на дядюшку, который привалился к стене и смотрел на меня с видимым облегчением.
– Родная наша хулиганка, так я же с опознания, – выдохнул и оторвался от стены, чуть пошатываясь прошел в приемную, – Гелеон, будь другом, налей воды. Нам поступило сообщение, – приступил он к рассказу, заняв место за столом, где раньше сидел Шерлос, – обнаружили мертвую леди, предположительно Видану Тримеер. Мы отправились втроем: я, Чарльз и Антоний. Тело обнаружили в конце набережной, в кустах. Личина была очень качественная, наши волшебники в морге еле сняли, сказали, что до захоронения вполне могла продержаться и начать распадаться потом. Нас смутило одно – покойная была задушена и из ушей вырваны серьги прямо с мясом, понимаешь? Мы же знаем, ты бы просто к себе никого не подпустила близко и что бы там делала, в конце набережной?
– Так кто был под моей личиной? – не выдержала я, а Альбер махнул рукой и залпом выпил стакан с водой.
– Старая женщина, – пояснил он, чуть отдышавшись, – и тогда я бросился сюда в надежде, что ты здесь и разъяснишь, что происходит на самом деле. Но как мне кажется, ты сама только сейчас появилась. Я прав?
– Да, Видана отсутствовала пять часов, чему очень удивилась, хотя ушла на соседнюю улицу побеседовать с семьей нашего клиента. Ты что там все время провела? – спросил Гелеон, лорд Трибоний отсутствовал.
– Нет, не там. Альбер, я действительно была в конце набережной, за мной от дома геральдиста Фирорса шли двое и путь в переулок, чтобы я не смогла вернуться в агентство, преградили тоже двое мужчин. Я была вынуждена идти по набережной, кругом было много гуляющих с детьми, и дошла до дома Людвига Корвена.
– Погоди, ты хочешь сказать, что была в его доме? А что ты там делала? – потрясенно уточнил дядюшка.
– Он попросил посмотреть, не могу ли я чем помочь котенку, у него чумка. Я сделала что могла, написала как давать лекарства и получила в подарок вот этот горшок с медом, – показала я на него, стоявшего на моем столе, – открыла переход и вернулась. А тут Гелеон с утверждением, что меня не было пять часов…
Пока я рассказывала глаза Альбера стали какими-то жутковатыми, он даже голову немного вбок наклонил рассматривая меня.
– Ты мне не веришь? Так давай навестим его дом, – предложила я, несколько озадаченная такой реакцией.
– Давай, вот только сейчас Кир с парочкой сотрудников прилетит, – согласился он и в прихожей открылся переход, – ну пошли, ключик ты мой родной.
– А что не так-то? – спросила я Альбера, войдя в переход и поздоровавшись с прилетевшими лордами.
– Вот сейчас и узнаем в какую историю ты опять влезла, – ответил он и вышел в коридоре дома, где всего полчаса назад была я, – он тебя где принимал?
– На кухне, там еще плита топилась, и вода кипела в большой кастрюле, – пояснила я и направившись за ним остановилась в дверном проеме, – ничего не понимаю.
На кухне было тихо, огонь в плите не горел и более того, на ней ничего кроме чайника не было. Альбер подошел к плите, потрогал чайник и показал на подоконник: «Этот котенок?» В небольшой плетеной корзинке спал Нафаня, вытянув вперед одну лапку обутую в белый носочек.
– Он самый, этого малыша я и лечила, – я ступила в кухню и, не обращая внимания на протестующий жест одного из сотрудников, достала носовой платок из кармана и открыла дверцу шкафа, откуда извлекла свиток с назначением и подала Альберу.
– Странно, очень странно, – произнес он и показал мне на дверной проем, – встань там и не мешай работать, плита если и топилась то давно, она еле теплая, как и чайник. Но ты здесь была и Людвига видела … Видана, опиши его.
– Высокий, очень худой, волосы седые убраны в хвост, лицо удлиненное и испещрено глубокими морщинами, – описывала я по памяти хозяина дома, – нос прямой, длинный, глаза серые с карими вкраплениями. Одет просто – потертые кожаные брюки черного цвета, рубаха хлопчатобумажная темно-вишневого цвета навыпуск, на ногах – мокасины черные.
– Да, это он, – выслушав меня согласился Кир, а Альбер только кивнул и отправился к выходу из дома позвав с собой сотрудника.
– Видана, проблема в том, что о Людвиге Корвене мы не слышали последние два года, – пояснил Кир и предложил, – пойдем, осмотрим второй этаж, Донкрад здесь и без нас справится.
Мы поднялись по деревянной лестнице наверх и оказались на площадке, на которую выходило три двери. Толкнув одну дверь, мы увидели комнату, ее можно было назвать девичьей: светло-голубые обои с цветочным орнаментом, деревянная кровать под белоснежным балдахином накрытая голубым стеганым одеялом, а на столике у окна стояла ваза со свежими ромашками. На стене висела картина, даже стоя у дверей я почувствовала как мороз пробирает по коже, на ней был изображен «Особняк не упокоенных душ».
– Цветы свежие, но комната нежилая, – сказал Кир осмотревшись, – идем дальше.
В соседней комнате была библиотека, шкафы до потолка заставленные книгами, альбомами, да диван с низким столиком около него, вот и все убранство. Аскетично и чисто, в воздухе не было пыли.
– Вот мы и приплыли, – пробормотал Кир, распахнув третью дверь. На кровати лежал хозяин с широко открытыми глазами, смотревшими в потолок, с кровоподтеками на посиневшем лице, – зови Альбера и Нельва, похоже убили его недавно.
