Круизные лайнеры, на которых работала Вета, заходили во все крупные порты Азии. Филиппины, Сингапур, Малайзия, Таиланд, Вьетнам, Япония. Порой, выходя в очередном порту, она даже не знала, в какой стране находится. Постоянная работа, тренировки―шоу―тренировки―шоу и снова тренировки. Но ей это нравилось. Скоро она привыкла и к качке, и к своему трудовому графику. Вета полностью посвятила себя работе. Для нее были важны ее авторитет и профессиональная самореализация. Ее просто пьянили аплодисменты и восторг публики.
Вета скучала по Виктору, поэтому, когда год спустя ей предложили продление контракта, чего, в принципе, она и ожидала, она отказалась. Опять перекресток. Опять решение. Она принесла в жертву любви к Виктору свою карьеру на самом ее взлете. Несмотря на головокружительные блестящие перспективы, Вета вернулась домой, чтобы быть рядом с мужем.
На шестом году брака у Лизы родился второй сын. Она продолжала жить в своем маленьком счастливом мирке, ограниченном только ее любимыми детьми. На мужа у нее теперь было не так много времени, как раньше. Уткнувшись в памперсы, бутылочки, коляски, кашки, пюре, маленький парк за домом и детскую поликлинику, она не видела и не хотела видеть ничего другого.
Лизина иллюзия разлетелась вдребезги после семи лет такого, казалось, безоблачного счастливого брака. Однажды где-то в три часа ночи раздался звонок мобильного телефона. И Лиза, и Виктор подскочили. Мобильный телефон был тогда еще в новинку. Резкий оглушительный писк разорвал ночную тишину.
Ее муж что-то невнятно проворчал в трубку и спокойно уснул. На завтра звонки начались на домашний номер. Кто-то тяжело дышал в трубку. Женщина. Звонили часто, просыпался ребенок. Лиза закричала однажды: «Да чего вы хотите, в конце концов?!» Смех. Ехидный звонкий женский смех резанул ей ухо.
Это была какая-то пьяная и глупая, абсолютно ничего не значащая измена мужа, в которой он сам брезгливо раскаивался и молил Лизу о прощении. Он не имел даже представления, как она об этом узнала.
Он не знал, что Лиза с детства очень тонко чувствовала настроения людей. Рано привыкшая анализировать мамины эмоции, подстраиваться к маминому настроению, она очень четко улавливала мельчайшие детали мимики, взгляда, нюансы голосов, интонаций, жестикуляции людей. А своего мужа, конечно, она очень хорошо знала. Она просто это почувствовала. Виктор признался. Лизина вузовская подруга. Ледяное оцепенение, сковавшее ее тело, убило любовь.
Вскоре она услышала слухи от некоторых старых друзей по институту. Это была не одна женщина, их было много. Еще со времен первого курса, как оказалось.
Она плакала горькими слезами из-за предательства. Снова почувствовала себя отвергнутой… Она думала, что он того стоил. Она когда-то верила, что ее жизнь будет лучше, чем жизнь в Америке с матерью или с бабушкой и дедушкой. Ледяное оцепенение предательства не отпускало ее еще долгое время. Она больше не любила Виктора. Любовь умерла от этого холода в одночасье.
Она не сразу развелась с мужем. Ее мучали сомнения в правильности этого поступка. У Лизы было два маленьких сына. Как же оставить их без отца? Может быть, нужно мириться ради детей? Что скажут люди? Как выжить одной? Мальчикам нужен отец! Так прошел год. Секса больше не было. Лизу тошнило от Виктора и его прикосновений. Когда мириться с этим больше не стало сил, она обратилась к Вете, которая только что вернулась из Гонконга.
– Ты предаешь сама себя! Детям нужна счастливая мать, а не тряпка, об которую муж вытирает ноги! – страстно кричала Вета.
У Лизы от этих мыслей и криков раскалывалась голова. Что же делать? Чувство беспомощности и такого серого всеобъемлющего разочарования, горечь сомнений и неуверенности в правильности того или иного решения. Перекресток. Опять.
Вета говорила ей: у тебя есть выбор ― уйти или остаться. Ты остаешься, предавая саму себя и свою гордость. Ты скоро свыкнешься с этой новой реальностью ради детей, стабильности, великой идеи семьи и этой тупой сумасшедшей теории самопожертвования ради каких-то высоких материй! Ты возненавидишь и его, и себя! Любовь не должна быть такой, это грязно! Продолжая общаться с Ветой, ее единственной поддержкой, со временем Лиза, так и не сумевшая простить горькую измену, все же сделала выбор. Она всегда доверяла Вете больше, чем себе. Лиза подала на развод солнечным ранним утром за месяц до своего 27-летия.
По прилету из Гонконга после годового отсутствия, успешная и самореализованная Вета, в свою очередь, тоже со временем стала замечать какие-то слегка непонятные ей мелочи в поведении мужа. Абсолютно обычные мелочи, которые испытывает любая пара после длительного расставания ― она списала все на них. Просто немного отвыкли друг от друга.
Теперь Виктор, казалось, слегка завидовал успеху жены. Все же полный гордости за нее, он вел себя немного иначе, наверное, ему просто не хватало ее ласки. Вета, в свою очередь, как и многие женщины, считала себя вправе делать мужу замечания и давать, как ей казалось, дельные советы. Такая успешная и умная, она безо всякой задней мысли высказывала супругу свое мнение, иногда критику, иногда возмущение. Со временем это начало раздражать Виктора, оставляя в его душе осадок несовершенства и вдребезги разбивая его мужское достоинство.
Полная решимости продолжить танцевальную карьеру, не спрашивая мужа и совершенно отдалившись от семейных обязательств, Вета увлеклась восточными танцами. Сначала просто для поддержания формы и вообще как новое увлечение. Чтобы чем-то занять себя, а не учительствовать в школах.
Традиция восточного танца и сама тысячелетняя идея соблазнения мужчины посредством неуловимых, почти первобытных вибраций женского тела сводили с ума толпу, саму Вету и, конечно же, ее мужа. В течение последних трех лет ее брака она завоевала три международных чемпионских титула, создала свой танцевальный театр и имела множество поклонников.
Пусть даже брак был спонтанным, но для Виктора обладание такой женщиной было гордостью и статусом. Популярность Веты начала его раздражать, часто вызывая в нем вспышки ревности. Однажды, абсолютно неожиданно, его ревность вышла за пределы допустимого. Они шли по школьному стадиону, возвращаясь с почты в их новую большую квартиру. Слово за слово, обвинив Вету во всевозможных воображаемых грехах, Виктор увидел, что жена не собирается это терпеть. Вета, не выдержав, выдала комментарий, который унизил достоинство Виктора и вызвал в нем дикую злость.
– Нашла чем гордиться! ― кричал он, ― трясешь своей жопой перед многотысячным залом.
– Ты вообще понимаешь, что такое искусство? ― отвечала она ему.
– Искусство, твою мать! Приехала с кучей денег и думаешь, ты тут королева? ― едко и зло орал он в ответ.
– Ах так? Деньги-то я привезла в семью! Как тебе не стыдно со мной так разговаривать, и перестань ругаться матом, наконец, противно слушать.
– Чем ты там в Китае занималась, грязная шлюха! За какое «искусство» тебе столько платили? ― с пеной у рта продолжал кричать ей в лицо Виктор.
