Чтобы закрыть эту тему навсегда, расскажу вам кратко. Эта женщина, «звонкий голос», была с ним два года во время его первого брака, она увела его от Карен с тремя детьми. Пять лет встреч до меня и два года брака со мной. И еще пять лет после меня – всего четырнадцать лет. Оскорбленная, что он так на ней и не женился, она решила использовать последнее оружие – ход слоном! – от него забеременеть. Ей было пятьдесят три, ему сорок семь. Наш когда-то общий грек дал ей наконец свою долгожданную фамилию, в чем она и была уверена, делая эту ставку.
Три дня с Полом в Минске и ― вперед, перелет в Данию. Мы вылетаем из моего королевства и направляемся в его. В аэропорту Минска я молюсь, чтобы ему не захотелось в туалет. Я помню бешеные и удивленные глаза моего бывшего мужа Аллена, когда он перед таможней, по прилету пошел в уборную. Выходит и говорит: «Зачем унитаз обложен бетоном? Я не стал на него взбираться. Я не могу срать в глубоком приседе!» Я даже не нашла, что ему ответить.
Международный аэропорт страны, где в платных туалетах сидят бабки в синих халатах техничек и продают листочек туалетной бумаги почти за доллар, повергает меня в шок. А запах! Позорище! Это что, важная составляющая бюджета аэропорта? Курочка по зернышку клюет, копеечка к копеечке – глядь, через годик кто-то покупает себе новую машину…
Я очень хотела избежать еще одного такого постыдного разговора с интуристом и потянула его в Duty Free где, в принципе все было более-менее прилично. Про Duty Free придется написать другую книгу, уж много чего с ним связано ― и с жаждой денег, и моей самой первой бесшабашной любовью.
Стюардессы Belavia, типа по мировым стандартам, только без единой улыбки, с комфортом привозят нас в Копенгаген.
Нас встречает его кузен. Красивый белокурый викинг, на две головы выше Пола. Одним махом грузит наш багаж в машину и везет нас к себе в двухкомнатную квартиру, в девятиэтажный датский стандартный дом. Гостеприимный. Они с женой уехали к сыну на три дня, чтобы дать нам комфорт уединения. Начинается то же самое ― осмотр достопримечательностей, столица марихуаны Fristaden Christiania, рестораны, королевский дворец и прочее.
В преддверии рождества семья организовала традиционный Danish Luncheon
20, семейный вечер чревоугодия в честь гостей. Мы с Полом и еще человек сорок, мужчин и женщин, собрались в загородном доме у одного из его многочисленных кузенов.
Все пили. Много. Датчане и я, в принципе, нормально себя чувствовали и вели. Ни нас, русских, ни их не удивишь большим количеством алкоголя. Но Пол, постоянно подливавший мне дринк и поглощавший Аквавит
21 в безмерных количествах, старался произвести впечатление на всю родню и перестарался. Американцы не привыкли пить в таких объемах.
Мы группой из десяти человек стояли на заднем дворе и курили. Для зимы было довольно тепло, все были в рубашках. Пол стоял в центре patio лицом к дверям и спиной к газону, таявшему на черноземе снегу. Я отвечала на какие-то вопросы, наслаждаясь вниманием и гостеприимством. Он, бесцеремонно меня перебив, начал рассказывать что-то, как обычно, грандиозное. Слегка пошатываясь и пьяно размахивая руками, молниеносно привлек к себе внимание всех присутствующих. Меня это задело. Мой рассказ оборвался на полуслове, и все уже громко хохотали над его историей. Я же королева и центр внимания – я здесь гость! И мне тоже есть что смешное рассказать. «Да как ты смеешь, придурок», – мягко улыбнувшись всем присутствующим, подумала я.
Смеясь со всеми в унисон над его какой-то дебильной и глупой историей, которую я уже слышала сто раз и которую он всегда перевирал, я сделала вид, что случайно пьяно потеряла равновесие и, ухватившись за него будто для опоры, уронила пьяного Пола прямо на этот растаявший газон. На эту благодатную датскую почву. «В конце концов, я твоя любимая женщина, почему ты не даешь мне побыть в центре внимания», – коварно думала я. Он просто потерял равновесие и откинул копыта в грязь и снег на заднем дворе. Стыд и позор! Весь в грязи.
Кузины и его всякие там троюродные племянницы всей стайкой повели его в ванные комнаты. Была там одна, уже не помню как звали, чересчур проявлявшая к нему внимание. «Она же моя племянница», – пьяно и важно говорил он мне. Меня начинает что-то слегка мутить. В глазах двоится. Странно.
Прохожу мимо ванной – меня не надуришь – резко открываю дверь. Картина, представшая перед моими глазами, на минуту лишила меня дара речи. Сезанн о таком даже не мечтал. Пол, посреди ванной, голый, только в трусах и носках, стоит, раскинув руки в стороны, и пьяно пялится в зеркало на себя и свои формы. Две женщины, «родственницы», нежно и со старанием мокрыми полотенцами стирают с него грязь. «Купальщицы, мать твою», – думаю я. Очень интимная картина. Что мне делать? Лихорадочно соображаю. Родня вся позади меня пялится и ждет моей реакции.
– Ты в порядке дорогой? – спрашиваю я с мягкой улыбкой, пытаясь соблюдать приличия. Он удивленно смотрит на меня как на привидение.
– Ты здесь? Я думал, ты пошла прилечь. – говорит он. – Honey, я сейчас выйду, уже почти все.
– Давайте я вам помогу, девочки, – говорю я. Хватаюсь за полотенце в руках той красавицы, чье имя уже не помню.
– Нет, что ты… Не нужно, Летта, тебе же плохо, – чирикают они.
С чего это они взяли, что мне плохо? Ну конечно, Пол… Тяну полотенце, да отдай, во вцепилась! Я в полном порядке.
– Никакого беспокойства, отдыхай, мы уже заканчиваем! – отвечает эта 45-летняя племянница-переросток, нервно тянущая на себя полотенце. Я отпустила. Она отлетела к стене и, наверное, ударилась.
– Ok, I’m sorry,
22 – делаю вид, будто мне очень жаль, что она упала.
Что мне оставалось делать? Дальше прорываться силой и отбивать моего мужчину из этих цепких ласковых щупалец? Мы что, в пещерном веке?
– Окей, я пошла танцевать, жду тебя, дорогой, – говорю я, закрывая дверь.
Блин, ну а что истерику устраивать? Скандал? Все смотрят на меня, сестры просто помогают очистить присохшую грязь… Вроде все нормально. По-родственному? Или все-таки?..
Меня под руку подхватил Грег. «Давайте все танцевать!» – громким голосом викинга объявил он всем присутствующим.
Удаляясь с Грегом к танцполу, я услышала щелчок замка ванной комнаты. Грег тоже услышал. Строю из себя счастливую полную дуру. Все рады. Танцуем.
Двигаюсь по импровизированному танцполу. Я же в своей стихии. Могу танцевать хоть кривая, хоть косая с закрытыми глазами – люблю я это дело.
Самое интересное, ловлю я себя на мысли, что лучше пусть все внимание гостей будет на мне, даже если упаду или споткнусь, чем на нем – моем мужчине, запершемся в ванной комнате с другой женщиной. Это позор намного хуже, чем пьяные танцы.
