Римма вышла в гостиную, чтобы узнать у подруги планы на вечер, и вдруг поняла, что неясный шум, который уже довольно давно доносился из глубины дома, это никакой не работающий телевизор, а голоса Светланы и ее мужа – громкие, раздраженные, то и дело срывающиеся на крик. Супруги ссорились – первый раз за то время, что она находилась в их доме.
Растерянно замерев, Римма не знала, что делать: то ли тихонько вернуться к себе, то ли выскользнуть в сад и переждать там не касающуюся ее бурю. Но выбирать не пришлось, она увидела в дальнем конце коридора вылетевшего из спальни совершенно взбешенного Рикардо. Изрыгая потоки брани – половину слов в таких заковыристых сочетаниях Римма еще никогда не слышала – и явно не заметив ее, он выскочил из дома, так хлопнув дверью, что украшавшие ее витражи тоненько зазвенели. Взвыл двигатель, и машина Рикардо сорвалась с места, на прощание осыпав вылетевшим из под колес гравием ни в чем не повинную дверь гаража. Где-то хлопнула оконная рама, и воздух прорезал яростный вопль Светы:
– Ну и катись к своей мамочке! Если б не я, тебе давно бы уже никто даже газоны стричь не доверил!
Все стихло, но лишь на секунду. Вскоре из спальни появилась взъерошенная Светлана. Сверкая глазами, она пнула стул, попавшийся ей на пути, и принялась лихорадочно озираться по сторонам в поисках подходящего предмета, чтобы от души шарахнуть им об пол или стену. Римма слышала, что некоторым людям это помогает быстрее восстановить душевное равновесие и, похоже, Светлана явно была из их числа. Ее взгляд упал на латунную пепельницу в форме изогнутого листа дуба – в доме никто не курил, и та вечно стояла без дела на подзеркальной консоли. В первый момент Римма даже удивилась такому скромному выбору, но уже через секунду зажмурилась и зажала уши руками: как следует размахнувшись, Светлана запустила пепельницей прямо в середину огромного Солнца – декоративного блюда из муранского стекла, красного с золотым, что красовалось напротив входной двери. С ужасающим грохотом цветная лавина обрушалась вниз, на мраморный пол, осколки разлетелись по всему вестибюлю. Полюбовавшись на дело своих рук, Света повернулась спиной к осиротевшей стене и только сейчас заметила Римму.
– Ты что, через трубу влетела? Я не слышала, когда ты вернулась.
Для пылающей яростью фурии ее тон был довольно спокоен. Ожидаемо не получив никакого ответа от бледной, испуганной и совершенно растерянной подруги, Светка закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, явно считая про себя, как положено, до десяти. Потом сказала все тем же глуховато-отчужденным голосом:
– Извини. Я все надеялась, что как-нибудь обойдется. Совсем чуть-чуть не хватило. Буквально какого-то дня, – и, чуть помедлив, добавила: – Выпить хочешь?
Римма отрицательно замотала головой, пытаясь понять, трезва ли сейчас ее подруга. Она уже давно заметила, что Светлана охотно пьет – в компании или без, но, похоже, сегодняшний всплеск ярости был связан не с алкоголем, хотя сейчас за ним уж точно дело не стало. Щедро плеснув в стаканы арценте – итальянского бренди, – Светлана устроилась на диване и, то запинаясь, то вновь необузданно горячась, вдруг начала вываливать Римме такие подробности своей «счастливой» семейной жизни, которых та даже и представить себе не могла.
Выяснилось, что «успешный бизнес» Рикардо – фикция чистой воды. Уже несколько лет он почти полностью держится на Светлане: на ее работоспособности, умении заводить полезные связи, договариваться с людьми и подталкивать их к принятию нужных решений. На ее интуиции и здравом смысле. На таланте и вкусе, в конце концов. Сам Рикардо был напрочь лишен всех этих качеств, он давно уже служил лишь респектабельной вывеской фирмы, и в творческом плане мало что собой представлял. Его, конечно, это страшно бесило, но ничего поделать было нельзя: большинство клиентов шли с заказами именно к Светлане, а не к нему. Поводом для сегодняшней сцены стала его очередная попытка вмешаться в ее работу. Светлана этого совершенно не выносила – Римма припомнила, каким тоном та разговаривала с бедными пенсионерами в яхт-клубе. Но то были все же заказчики, и она старательно держала себя в руках, во всяком случае, как умела. А с Рикардо, похоже, можно было не церемониться.
Выпалив все это едва ли не одним духом, Светлана ненадолго замолчала, опять наполнила свой стакан темно-янтарной жидкостью из пузатой бутылки и заговорила вновь, уже менее связно:
– На самом деле, это все полная хрень. Подумаешь – советы он мне вздумал давать! Видала я его знаешь где со всеми его советами? Дело-то не в этом. Он сегодня утром опять к своей мамаше поперся. У нас с ней… эээ… были некоторые разногласия по ряду вопросов, поэтому мы стараемся особо не мозолить друг другу глаза. Помнишь, даже на Пасху он один к ней поехал.
– Бывает, – дружелюбно заметила Римма. – У многих отношения с родственниками складываются так себе. Никто никого не обязан любить принудительно.
– Ты так считаешь? – Светлана бросила на подругу короткий и острый взгляд. – Жаль, что мой муж придерживается другого мнения.
Оказалось, что у сегодняшней ссоры была еще одна причина, посущественней первой. Когда Светка выходила замуж, они с Рикардо договорились, что в их семье будет трое детей. Он так захотел, и Светлана не возражала. Уже в Италии, когда она забеременела, выяснилось, что у нее серьезные проблемы со здоровьем. Врачи настоятельно рекомендовали прервать беременность – угроза выкидыша была очень велика, да и жизнь самой Светланы оказалась под угрозой. Рикардо этой новостью был просто раздавлен, зато его мать пришла в ярость. Она заявила, что дети – богоданное чудо, и никто не вправе решать, кому жить, а кому умирать, кроме Бога. По мнению свекрови, все врачи были сплошь жадными до денег шарлатанами, а Светлана – достаточно молодой и здоровой, чтобы благополучно родить трех детей. Мамаша Рикардо ни на минуту не сомневалась в том, что с ее внуками, которых она так давно ждет, все будет в порядке. А как же иначе?! Ведь все семейство Моретти, включая самую дальнюю родню, будет горячо за это молиться. Рикардо послушался мать, стал настаивать, и Светлана пошла у него на поводу. Почти всю беременность она провела в постели, но ребенка сохранить не смогла, а когда случился выкидыш, как и предсказывали врачи, сама в буквальном смысле вернулась с того света. Потом она долго болела, Рикардо не отходил от нее ни на шаг, умоляя простить, – и она простила.
– Какой кошмар! – ахала Римма, слушая эту ужасную историю. – А как теперь у тебя… со здоровьем?
– Никак, – пожала плечами Светлана. – В том смысле, что ровным счетом ничего не изменилось. Моя чёртова болячка не лечится, даже продвинутая европейская медицина перед ней бессильна. Мне все так же нежелательно и даже опасно беременеть и рожать, а любимая свекровушка все так же отказывается это воспринимать. Ну как же, единственный сыночек…
– А Рикардо? – осторожно поинтересовалась Римма.
– Рикардо… – горько усмехнулась Светка и вдруг вскочила с места. – Идем, я тебе покажу!
Схватив подругу за руку, она буквально поволокла ее за собой в хозяйскую половину, к той самой комнате рядом со спальней, которая всегда была заперта, и которую Римма мысленно называла про себя «комнатой Синей Бороды». Светка отперла дверь, и Римма увидела прелестную, полностью оборудованную детскую. Бежевые обои с забавным «малышовым» рисунком, увешанная веселенькими погремушками кроватка под легким пологом, яркий мобиль над ней, пеленальный столик рядом с этажеркой, полной памперсов и косметики для младенцев, большой игровой коврик, электронные качели…
