– С Фрэнком, – ужаснулась Джун.
– Да. А еще с твоим отцом. Фрэнк не был бабником, а вот Ллойд Эвери вполне подходит на роль кандидата. Это единственное объяснение. Письмо-из-мусорки словно взорвало бомбу, я никогда не видела маму настолько невменяемой. Она повторяла, что кровь Эвери – это яд, что вы неспособны любить и теория о брате Джун – ложь. Что Тристан угробил Глорию, а Ллойд – всех женщин, которые его любили. Мама не могла спать целую неделю. Она поэтому и поругалась с Фрэнком на Летнем балу. Не смогла смириться. Когда Олсен узнала об аборте, то мне стало ясно, что значила давняя мамина истерика. Она ревновала, буквально изводилась ревностью к женщине, которую любил Ллойд Эвери и к которой собирался уйти перед смертью. Какая-то незнакомка получила то, о чем в юности мечтала моя мама. Уверяю вас, если бы та женщина в тот момент пришла к нам домой, мама убила бы ее не раздумывая.
– О-хре-неть.
Мелани вздохнула:
– Да-да. Вот вам и леди Паркер.
Спустя час они вдвоем стояли в арочном проеме на мосту Понте-Веккьо. Малышка Бэмби ела малиновое мороженое, а Тони обнимал ее со спины и смотрел на тихую лазурную воду, на размеренно плывущую гондолу, и на тесные ряды высоких кирпично-желтых домов, которые тянулись по берегам канала. Мост был полностью крытым, застроенным сувенирными лавками, и Тони точно помнил, что здесь есть хороший ювелирные магазин.
Чем бы Джун отвлечь минут на десять?
Но мысли сбивались, возвращая к главному вопросу: кого любил Ллойд Эвери?
Джун доела мороженое и спустя минуты две наконец устала облизывать ложку. Он забрал у нее пустой бумажный стакан и сунул в карман ее рюкзака, который висел у него на плече.
– Ну что, идем? Может, кофе хочешь? – спросил Тони, прикидывая, как бы незаметно пробраться в ювелирный.
– Нет, давай еще немного здесь побудем. А потом на гондоле покатаемся, вон той, красненькой.
– Конечно, Бэмби, мы не спешим. Полетим домой завтра.
Она накрыла его руки своими, прислонилась затылком к его груди, и он поцеловал ее в висок.
– Никогда бы не подумала, чем все обернется. Незадолго до смерти папа обещал, что возьмет меня с собой в Европу… Его нет, а я все равно в Европе.
И оно вспыхнуло перед глазами, сложилось, прямо здесь, на самом старом мосту во Флоренции. Озарение. Земля из-под ног ушла на миг, потому что это же так очевидно, Господи-боже-ты-мой!
Тони от неожиданности уставился на вон ту красненькую гондолу, плывущую под мост, а потом сжал плечи Джун и повернул ее к себе, надеясь, что она прочтет его мысли, потому что сам он не мог заговорить от обрушившегося на него открытия. Его горячей волной обдало, стало душно, хоть ты в воду прыгай, чтобы охладиться и прийти в себя.
– У тебя нет брата, – наконец выпалил он, пожирая Джун глазами, как дракон.
– Спасибо, что напомнил.
– У тебя нет брата, потому что у тебя есть сестра. – Он перевел дыхание. – Ее зовут Фрейя Синклер.
Он рассмеялся от облегчения. Бо-о-О-же, наконец-то решил задачу, чуть не поседел от усилий.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – нахмурилась Джун и деловито приложила ладонь к его лбу.
– Я великолепно себя чувствую! А-ха-ха-х! Чертов Ллойд Эвери, ловелас всех времен и народов! Ты себя изводила за то, что соврала отцу в последнюю минуту его жизни, а он и сам соврал о сыне. Может, из опасения за жизнь Фрейи напустил тумана, а может, твоя мать не так поняла.
Джун вглядывалась в него своими бездонными глазищами, и постепенно отрицание в них сменилось сомнением.
– Всё сходится, – настаивал он. – Братья Эвери общались. Тристан и Роджер Синклер тоже активно общались, особенно в последние месяцы перед трагедией.
– Да, точно…
– Тристан летел в Штаты, чтобы забрать своего брата Ллойда, который решил переселиться в Европу. Тебя тоже собирались взять с собой, скорее всего, раз отец заводил разговор об этом. Он тебя морально готовил. Планировал перебраться на другой континент, к любимой женщине, и имя ей – миссис Синклер… как там ее имя?
– Ванда, вроде бы. Так маму Фрейи зовут.
– Супер. А папу Фрейи зовут Ллойд, готов спорить на что угодно. Роджер Синклер устроил крушение самолета, потому что ревновал свою жену, думая, что у нее роман с Тристаном и она собирается сбежать с ним. Он же явно чувствовал, что они за спиной что-то мутят.
– Ничего себе… Получается, Кролик Роджер убил невиновного?
– Да. Зато твоя мать по роковому совпадению попала в цель, и Ванда Синклер осталась с мужем. Но, в любом случае, это лишь теория. Правду нам расскажет твоя сводная сестра.
У Джун ослабели ноги, и Тони крепко обнял ее, сминая бежевое пальто на ее спине.
– Но мы с Фрейей совсем разные.
– Протестую. Она меня с первой встречи зацепила чем-то. Я все думал: откуда ощущение, будто мы встречались раньше? Списал на то, что она внешне слегка напоминает Мел. А она на тебя похожа. Повадками, тембром голоса. Я тебя и в темноте узнаю. Логично, что и в другом человеке узнал.
– Нет, и всё-таки ты ошибаешься.
– Тогда какого черта она забыла в наших краях?
– Учиться приехала?
– Нет, Бэмби, она приехала, чтобы познакомиться с тобой. – Тони бережно отвел кудрявую прядь с ее щеки и заключил: – Фрейя всё знает.
Глава 22
Четверг, 22 декабря. Иден-Парк. Свидание № 48
Джун
Тони прав. Черт побери, он прав!
Джун жадно следила за каждым движением Фрейи, и та испытывала неловкость от столь пристального внимания, то и дело одергивая рукава бежево-голубого кардигана, надетого поверх скромного винтажного платья.
– Все в порядке, Джун?
– Да. Рада, что ты смогла приехать.
– Спасибо, что пригласила. – Гостья взяла леденец с миниатюрного серебряного подноса и повертела, разглядывая. – Как у вас с Тони дела?
– Прогрессивно. После упорных попыток мы все-таки сошлись характерами, – улыбнулась Джун. – Он минут через пять вернется, с другом… Кайден Хёрст, может, помнишь. Он сплетни в «My Daily Mail» публикует.
Фрейя насторожилась.
– А для чего здесь журналист? Что происходит? О нет, только не говори, что вы хотите вытянуть из меня данные об отце, это низко с вашей стороны!
Она поднялась, метая молнии. «Почерк» тяжелого взгляда был до боли знаком. Джун часто видела его в зеркале. Внешне Фрейя была вылитая мать, Ванда Синклер. А внутри сидела классическая Эвери.
Раздались голоса, и в небольшую гостиную, в которой они уединились, вошли Тони и Кайден.
– Добрый день, – поздоровался Кай.
