– Похоже на то. Надо бы и тебе как-то с этим свидетелем переговорить.
– Мне? – вскинула бровь Сирена.
– Так я с ним уже того… побеседовал. Уверен, что он мое лицо помнит – в том числе и наощупь.
– Извини, не сообразила. Если его не увезут, то попробуем перехватить.
К счастью, парнишку не стали задерживать, лишь взяли его данные и попросили подписать пару бумаг. Скорее всего, протокол с показаниями и подписку о невыезде.
– Молодой человек! – окликнула торопливо шагающего байкера Сирена.
– Чего надо?
– Журнал «Ревущие моторы» – байки, тюнинг, драг-рэйсинг и так далее. Не расскажете, что там случилось?
– Кореша моего убили – вот что случилось! И я это… того… – он наморщил лоб, явно пытаясь родить какую-то умную мысль, и, спустя секунд десять, выдал, – Без комментариев!
– Вы видели нападавших?
– Без комментариев.
– Их было много?
– Сказал же – ничего не буду вам рассказывать!
– Даже мне? – я вышел из тени, в которой прятался до сих пор.
– Я тебя помню, – выдал байкер и снова изобразил работу мысли.
– Не напрягайся, это вы со мной вчера в кафе дрались. Я – преподаватель по изобра…
– А, точняк! Ты же хахаль Лизки-давалки! Тебя еще Маринка по башке бутылкой пизданула!
Многозначительности «Гх-хм», изданного Сиреной, позавидовали бы древние трактаты буддийских мыслителей.
– Рассказывай, кто друга твоего пришил. Не бойся, она диктофон выключила.
И он рассказал. После драки парни проводили девушек до общежития, и решили отметить победу над «Лизкиным хахалем». Правда, ввиду позднего часа спиртное им бы уже не продали, так что они решили «позаимствовать» его у отдыхающей на лавке парочки.
– В смысле, два друга?
– Не, пацан с девкой. Тощий такой, в ветровке…
– Высокий или низкий? Рыжий или короткий? Приметы помнишь какие?
– Неа. Темно же было. Вот девку его помню, клевая телочка: ноги от ушей, сиськи – во!
– А лицо, цвет волос, глаз?
Свидетель задумался и, наконец, замотал головой:
– Не, лица не помню. Да я и не смотрел особо. Мы просто пивас у них отжали на расслабоне и дальше пошли.
– А та парочка что?
– Да чего они сделают-то? Пацан совсем доход – обычный терпила. Брякнул чего-то нам в след, и в кусты свалил.
– Брякнул? Что-то типа «что б ты подавился»? – тут же насторожилась Сирена.
– Да хер там разберет! Мы же уже гашеные. Да и нам как-то и похуй было, чего он там вякает…
– И что потом?
– Да ничего. Мы пивас допили, сколько там оставалось, и пошли к байкам своим. А Санек вдруг кашлять начал, за горло схватился, на колени бахнулся ну и…
– Ну! И?
– Ну и порвался нахуй, на сто маленьких Саньков.
Сирена задумалась и спросила:
– А ты не слышал никаких странных звуков перед этим?
– В смысле?
– Например, хруст, или смех. Щелчок?
Парнишка снова задумался. И, наконец, кивнул:
– Было! Кони ржали, помню…
– Ч-чего?! – глаза у Сирены стали большими-большими.
– Лошадь, говорю, заржала. А потом щелкнуло чего-то.
– Ты уверен, что это была именно лошадь?
– Неа. Мог и конь быть – я в этом не особо разбираюсь.
– А тот щелчок, он на что был похож?
Байкер задумался.
– Такой? – и Сирена издала звук, напоминающий удар деревянной линейки о парту.
– Ого! Прикольно у тебя получается! А еще раз покажи?
Девушка повторила.
– Слушай, друг, – повернулся байкер ко мне, – Баба огонь! Нахера тебе та прошмандовка, а? Мути с этой телкой, она клевая!
– Щелчок! Такой был?
– Неа, другой. Там такое… знаешь…
И Сирена начала издавать разные щелчки. Звуки выбитых пробок, птичий клекот, защелкивающиеся замки, переключающиеся тумблеры и так далее.
– Стой! – скомандовал вдруг байкер, – А ну еще раз изобрази то, что перед этим было.
– Вот так? – повторила Сирена, – Такой звук был?
– Не, не похоже. Просто получается у тебя классно, реально! Слушай, подруга – а у тебя хахаль есть? Может мы с тобой того… замутим чего?
Многозначительности моего «гх-хм» позавидовал бы… вкладыш из жвачки «Love is…»
– Щелчок! Сосредоточься! Вспоминай! Такой? Такой? Может, вот так было?
И спустя несколько минут и попыток, наверное, сто, наконец, нам улыбнулась удача:
– Вот оно! Почти один-в-один похоже!
Сирена еще несколько раз повторила изданный ею звук.
– Точняк. И потом лошади заржали. Ну или кони – тут я точно сказать не могу, я ж вам не зверлог какой…
– А хруст – был?
– Неа. Шорох был. Длинный такой.
– На что похоже? – девушка тяжело вздохнула, предвидя очередной сеанс звуковой телепатии.
– Мы на днях на шашлыки с пацанами катались с ночевкой… ну и телки, конечно, тоже были. Так вот звук был такой, как у мешка с палаткой, когда ему горловину затягиваешь, – уверенно ответил байкер.
– Так? – изобразила Сирена.
– Вроде похоже… Слушай, подруга, может уже завязывать будем, а? Сцать просто охота. Да и я мамка уже, наверное, всю валерьянку в доме выжрала – я ж со вчерашнего дня не появлялся, а мобила разрядилась. Кстати, можно с твоей звякнуть, мать успокоить?
Сирена дала ему свой телефон. Мы выслушали трехминутное «Да мам» и «Ну-у-у, ма-а-ам!» и отпустили нашего свидетеля.
– И каков вердикт нашего прекрасного во всех смыслах звукоимитатора?
– Звук веревки. Щелчок хлыста. Ржание лошади. Труп.
– И звук лопающегося человека, ага.
– А вот на этот счет я совсем не уверена.
– В смысле?
– Держи. Глянь фотографии. Ах да, и там еще книжка – это тебе Шиза просила передать.
Я взял бумажный сверток размером с книгу, и протянутую девушкой папку, внутри которой оказались какие-то документы и цветные фотографии.
– Отчеты о вскрытии первого убитого?
– Они самые. Твое мнение?
Хм. Нет, никто там не лопался. Да и вообще, выглядел покойник относительно пристойно. Я бы даже сказал «собранным». Передо мной лежал аккуратно сшитый из кусков голый бледный паренек лет 20–25. Довольно атлетично сложенный, с парой плохо читаемых на фото татуировок.
