– Я говорила так ещё до того, как ко мне вернулся голос, – резко напомнила она сестре, жестами дублируя произносимые слова. – Ты не слушала?
– Что ты, разумеется, слушала, – ответила Аттина, загнанная в угол и лишённая прежней уверенности. – Я просто имела в виду... в целом. В последний раз, когда ты могла говорить... вслух... ты без умолку тараторила... «Угадай, что я нашла, Аттина!» и «Послушай-ка эту песню, Аттина»... да ещё те дурацкие истории про то, что ты видела, и про то, что, как ты думала, ты видела.
– А затем я потеряла своего отца, и свой голос, и ещё юношу, которого любила, а потом вы сделали меня царицей. Полагаю, это способно изменить характер.
– Да, полагаю, что так.
Сёстры молча смотрели друг на друга. Ариэль не имела ни малейшего представления о том, что происходило в голове у Аттины, и это было странно. Где-то в глубине души русалка надеялась, что разум Аттины застила зависть, что девушка уже пожалела о своём решении сделать младшую сестру царицей и чувствовала, что ей следовало взойти на трон самой. Зависть бы сделала всё проще, хотя и опечалила бы Ариэль, но с Аттиной было бы легче иметь дело.
Чего не скажешь про эту переоценку, взвешивание и анализ, которым русалку сейчас подвергала самая старшая и самая близкая для неё сестра.
Ариэль взмахнула хвостом.
«Я собираюсь немного отдохнуть, после чего введу совет в курс дела, прежде чем буду вынуждена покинуть царство вновь. Себастьян, Флаундер, надеюсь, вы присоединитесь ко мне». – Её руки были готовы сообщить эти слова жестами.
– Я принесла эти яблоки для тебя, – произнесла она вслух, протягивая сестре мешок.
Глаза Аттины округлились, когда она заглянула внутрь.
– Когда ты... Как тебе...
Царская дочь с жадностью вытащила двумя руками один из фруктов и теперь держала его перед своим лицом, словно боялась, что он может исчезнуть.
– Здесь хватит для всех вас. Нас, – поспешила поправить себя Ариэль.
Аттина метнула на неё колкий взгляд, но он смягчился практически мгновенно:
– Спасибо. Это... спасибо.
– Я собираюсь немного передохнуть, после чего введу царский совет в курс дела, прежде чем буду вынуждена покинуть царство вновь. Помимо привычной повестки, я планирую начать обсуждение возможных стратегий спасения нашего отца, поскольку в данный момент у меня нет никаких стоящих идей, – возможно, те, кто старше и умнее меня, смогут что-нибудь предложить. Себастьян, Флаундер, прошу вас поработать с Клиосом и Треллом над официальным объявлением о том, что ко мне вернулся голос. Будет лучше, если все узнают об этом одновременно. Так мы сократим количество сплетен и пересудов. Как только закончите с этим, присоединяйтесь ко мне в тронном зале, где будет проходить собрание совета.
После чего Ариэль уплыла в сопровождении друзей, подавив в себе порыв обернуться, чтобы посмотреть на сестру.
«Полагаю, это способно изменить характер».
Что-то внутри девушки надорвалось.
Но её ждало решение акульего вопроса и обсуждение налогов.
Карлотта и Гримсби
Гримсби и Карлотта сидели в небольшой комнатушке, выделенной в личное пользование дворецкого, и пили вместе чай. Женщину пришлось буквально проталкивать, чтобы она смогла протиснуться внутрь. Сделать это ей было бы ещё сложнее, не придержи мужчина для неё дверь с целью «соблюдения приличий и благопристойности». Карлотта попыталась при этом не рассмеяться. Милый пожилой бретландский джентльмен был верен своим привычкам даже в таком возрасте.
Будучи руководителями бывших у них в подчинении слуг, они частенько работали вместе допоздна, проверяя списки приглашённых на званые вечера, убеждаясь в том, что на них будет прислуживать необходимое количество лакеев, и согласуй список необходимых покупок. Как правило, к ним также присоединялся шеф-повар.
Но в этот раз были только они двое, и вместо пива, супа или разлитого по кружкам вина – этому напитку отдавала предпочтение большая часть слуг – они пили чай. Гримсби пригласил её именно на чай, приготовленный и поданный на стол в бретландских традициях: в подходящей миниатюрной чашке, с добавлением не более двух ложек сахара для леди.
Карлотта цедила напиток так медленно, как только могла, ведь горячего настоя в этой очаровательной крошечной ёмкости было и в самом деле чрезвычайно мало. Признаться, такие вещи были не в её вкусе, но она пока не заметила, чтобы чай горчил, и даже отметила его лёгкий цветочный привкус. Тонкий, словно фарфор, из которого была сделана расписанная розами чашечка. Забавно, до чего официально и придирчиво пожилой джентльмен к этому подошёл!
Но как только церемония разлития и подачи напитка была окончена, между ними воцарилось неловкое молчание.
– Довольно... довольно-таки необычно, не так ли, – наконец рискнул положить начало беседе Гримсби.
– И это... – Карлотта показала рукой волнообразное движение, которое совершает русалка хвостом, рассекая волны.
– Да... именно...
– И ещё... – Она помахала рукой, изображая всё прочее.
– Да, вот дела. – Гримсби увлечённо подался вперёд.
– Да, и не говорите, – согласилась с ним Карлотта.
Они вновь погрузились в молчание, разочарованно плюхнувшись обратно на свои стулья.
– Что мы будем с этим делать, мистер Гримсби? – наконец спросила служанка.
– Я не имею ни малейшего понятия. Люди нашего положения не должны решать такие вопросы. Я поклялся служить королевской чете и защищать её верой и правдой; это обещание, которое я не могу нарушить...
– Да, да, да. – Карлотта воспользовалась чашкой вместо руки, чтобы подчеркнуть свою мысль, расплёскивая обжигающе горячий чай во все стороны. Вес тонкого костяного фарфора, из которого был сделан этот элемент сервиза, почти не ощущался в её руке, поэтому она чуть не забыла про то, что его держит. – Но я никогда не подписывалась служить подводной ведьме, если это то, что, ну вы знаете...
Гримсби побледнел при слове «ведьма», как если бы она упомянула нечто такое, о чём не принято говорить ни при каких обстоятельствах, вроде её исподнего.
– Как и я, – добавил он неуверенно. – И её поведение определённо не соответствует поведению достойной принцессы...
– О, да бросьте вы. У обеих наших стран было множество принцесс-воительниц, мистер Гримсби. Здесь дело в том, что её поведение не соответствует и поведению достойной воительницы (как и поведению любого другого типа обыкновенных людей), потому что она и человеком-то не является. Ванесса словно бешеная собака... гм, акула, которая кусает всех и вся. Мистер Гримсби, мы – вся Тирулия – попали в рабство злого сверхъестественного существа, вне зависимости от того, давали клятву или нет!
– Думаю, я мог бы смириться с тем, кто она есть на самом деле, если бы Эрик по-настоящему любил её.
