Женщина, облаченная в строгий костюм, с аккуратным макияжем, собранные волосы. Она словно намеренно явилась ко мне. Но что ей тут понадобилось в такой день?
– Доброе утро, – сдержанно улыбнулась Людмила, и я позволил ей войти.
Не имел привычки держать пусть и незваных гостей на пороге. Она вошла, прикрыла за собой дверь. Ждала дальнейшего разрешения. И как же я отчаянно желал выгнать ее прочь, заявив, что на такие незапланированные встречи мы никогда не договаривались. Да и она сама прекрасно знала это, работая со мной несколько лет, и неукоснительно следовала моим правилам.
Я сам предоставил ей сменную обувь, зная, что она сможет легко обнаружить в моем доме присутствие девушки. Той, кого здесь не должно быть.
Еще рано утром, когда я проснулся по привычке часов в шесть, Кира нежилась в моих объятиях, морщила носик и сладко зевала, потревоженная и разбуженная мной.
– Доброе утро, – прошептала она, поворачиваясь ко мне.
Слишком темно, чтобы рассмотреть ее сонное личико. Но так мне нравилось даже больше. Я мог отпустить свои чувства, прислушаться к телу. И то, что я почувствовал, насторожило меня. Даже напугало. И смутило девочку. Она, прижимаясь к моему телу, тоже ощутила это.
Отскочила от меня, чуть не рухнула с края дивана, но я вовремя ее поймал, притянул к себе и поцеловал в макушку. Кира же прятала лицо в ладошках.
– Доброе утро, – ответил я.
– Наверное, нам стоит разойтись по комнатам? – предложила Кира, явно все еще смущенная, однако я не торопился ее отпускать.
– Еще немного, – выдохнул, когда понял, что девушка смирилась.
Положила ладошку на грудь. Туда, где отчетливо билось сердце.
– Так быстро? – прошептала она.
– Из-за вас, Кира, – рассмеялся, все еще борясь с собственным возбуждением.
Как же тяжело сдерживать себя, когда рядом со мной прекрасная девочка. Да, девочка. Иначе я бы рискнул. Но все что мне оставалось, так это заставлять себя дышать глубже и медленнее и думать о чем-нибудь плохом и ужасном, лишь бы побороть желание.
Кира поерзала, принимая более удобную позу. Вновь коснулась моего бедра.
– Кира, – прошипел я и прижал девушку к себе.
Она простонала от неожиданности, но сорвавшийся с ее губ звук усилил все мои чувства. Я слышал ее сбивчивое дыхание, быстро колотящееся сердце, дрожащие руки.
– Так быстро? – пальцами нащупал пульсирующую жилку на шее.
Она кивнула.
– Из-за вас, – прошептала девочка и потянулась к моему лицу.
Быстрый смазанный поцелуй не мог насытить меня. Вернулся к ее губам. Сладкий плен, в который я попал в тот самый день, когда впервые увидел ее.
Не знаю, сколько прошло минут, но мы все же отпустили друг друга. Я позволил Кире выбраться из моих объятий, понимая, что сдерживал себя из последних сил. Позволь она мне немного зайти дальше, и возможно… Да, мы бы стали очень близки. Как настоящая пара. И этого я желал больше всего на свете.
Встретились с Кирой намного позже. Я вернулся в свою спальню, но сон не шел. После душа, который смог усмирить мое желание, обнаружил Киру на кухне. Она навела порядок. Хотелось отругать ее, но заметив на ее губах довольную улыбку, промолчал.
После сытного завтрака, мы никак не могли решить, как провести еще один день. Впервые, я хотел покинуть свою уютную и безопасную квартиру и выйти в люди. Кира с сомнением смотрела на меня, но согласилась, если я пообещаю ей не сорить деньгами, предупреждать каждый раз, если что-то пойдет не так. Вот такой она была. Внимательной, заботливой, настороженной. Порой чересчур. Но мне нравилось то, что она не воспринимала меня как сумасшедшего и не запрещала, а позволяла бороться с собственными проблемами и держала в этот момент за руку. Вместе мы смогли бы пойти дальше. Я был уверен, что несмотря на все заключения врачей, я мог быть самым обычным человеком. Для Киры я буду таким.
Звонок в домофон заставил нас напугано взглянуть друг на друга. Егор? Его имя всплыло у нас одновременно.
Кира стояла со мной в коридоре, когда я направился к двери, чтобы ответить. Страх закрался под кожу. Девушка побледнела, прижалась к стене.
– Спрячься в моей комнате, – указал на дверь, и она послушно рванула туда.
Я знал, что Людмила была очень внимательной и проницательной женщиной, но она никогда не позволит себе войти в мою комнату. Спальня даже для нее была запрещенной территорией.
И вот теперь она шла следом за мной, в кабинет. Я закрыл за ней дверь. Не позволю тут рыскать и прислушиваться. Отчего-то я был уверен, что друзья зачастили в гости без звонка и предупреждений не просто так. Егору я готов был простить любознательность, потому что всегда доверял его мнению, а вот с Людмилой были натянутые отношения. Я никогда не позволял нам перейти профессиональные границы, но ловил на себе внимательные взгляды женщины. Такие, какими обычно не одаривали начальников и коллег.
– Не ожидал увидеть тебя тут, – честно признался я, предлагая Людмиле присесть на диванчик. Сам же занял место подальше, за столом.
Мне нужен был барьер, пусть и такой, в виде стола, но я отгородился от нее.
Женщина сложила руки на коленях, разгладила складки на брюках и не взглянула в мою сторону. Вот еще одно наше негласное правило. Никогда не смотрела мне в глаза. Да и я сам также старался избегать зрительного контакта, но не теперь. Я должен был знать, зачем она пожаловала.
– Извини, что так внезапно и без предупреждения, – натянуто улыбнулась она. – Проезжала мимо и решила заглянуть. Нам нужно поговорить, ты же знаешь.
Я согласно кивнул, но она не заметила. Пришлось сказать об этом вслух.
– Наш прошлый разговор был не самым удачным. И я должна извиниться за свое поведение. Герман, ты прав, мне стоит присматривать за своими сотрудниками. Поэтому я и приехала.
– Извиниться? – настороженно поинтересовался я.
Ее упоминание про сотрудников мне не понравилось. Вдруг она узнала про Киру. Уверен, что Егор подозревал, но не признавался. Но он мог без проблем проболтаться Людмиле. С ней-то у него отношения не были такими натянутыми.
– Да, – опять вымученная улыбка на розовых губах. – Я занялась Исаевой и обещаю, что если ее уровень не вырастит, то прекращу договор.
– Хорошо, но это мы могли обсудить на работе, – ответил я.
Чувство беспокойства не оставляло меня. Посмотрел на ее руки. Она сжимала ткань брюк, натягивала их и нервничала. Я был уверен в этом. Бледная кожа, а на щеках румянец. Что-то этот цвет мне не нравился от слова «совсем». Ей не шло подобное. Сильная, независимая женщина, а краснела как девочка.
– Герман, ты прав, мы могли поговорить и на работе, – заговорила женщина и посмотрела на меня, в глаза. – Но это не та тема, чтобы обсуждать там. Я хотела признаться тебе в ином.
