Сбежала после того, как поцеловала меня. Пусть и почти невесомо, но я ощутил тепло ее узких розовых губ, жар дыхания. И я желал чувствовать это снова и снова.
Да что со мной творилось?
Раньше я бы впал в ступор. Замер, побледнел и возможно даже затрясся от страха, но не сейчас. Только не рядом с Кирой.
Моя маленькая волшебница подарила мне новый мир. Удивительный, полный чувств и открытий.
Наш вечер, проведенный пусть и недолго, но в крепких, совершенно недружеских объятиях на полу, подарил мне надежду на то, что я могу стать нормальным, обычным человеком. Без страхов, без косых взглядов.
Ради Киры я стану тем, кто сможет держать ее за руку, будет целовать ее чувственные теплые губы. И я никогда не отпущу ее, свою любимую девушку.
Любимую?
Я смутился, понимая, что в моем уме появилось слово, о котором я давно позабыл. А знал ли я вообще о существовании этого слова? Знал, но никак не мог понять его значения.
Да, я влюблен. Как мальчишка. Наивный, порой глупый до абсурда, но я был влюблен в Киру. Одержимость? Вот с чем я путал это чувство.
Но какие чувства испытывала она? Я понимал то, что она не воспринимала меня как ненормального. Как человека с психическими отклонениями, хотя моя семья долгие годы сомневалась во мне. Для нее я был просто загадочным. Именно так она меня охарактеризовала. И мне нравилось это слово.
Пожалуй, я должен был наблюдать за ней дальше, не напирать, чтобы она смогла раскрыться передо мной. И первый шаг она сделала вчера.
Никогда ни с кем не целовалась.
Кира меня поразила. Даже напугала своей неопытностью. Но такой она и должна была быть. Чистой, светлой, хрупкой. Той, о ком хотелось заботиться и оберегать. Та, которую нужно носить на руках и любить самозабвенно, искренне и до конца дней. Такой она и была. Моя Кира.
Но каким был мой собственный опыт? Пару раз я пытался поддаться уговорам Егора и даже встречался с женщинами. Каждая имела опыт в отношениях, не были невинны, как моя Кира. Но что тогда я испытал в их ловких руках, страстных объятиях? Ничего, кроме отвращения. Был ли я девственником? Нет, все же попробовал эту часть жизни и мне не понравилось. Все они вызывали во мне дикое желание сбежать. Закрыться в доме, наполнить ванну до краев и утопиться. Или попробовать смыть с себя эту грязь.
Но с Кирой все было иначе.
Я желал касаться ее, целовать ее разгоряченную кожу, щеки, покрытые румянцем. Вот такая девушка нужна. Вот такую я всегда искал. Моя единственная.
– Герман, ты слушаешь? – голос Егора ворвался в мои мысли, заставляя тряхнуть головой, сбрасывая морок.
– Нет, – выдохнул я.
Друг уже около часа обсуждал со мной последние новости и новые бизнес-проекты, а я все пропустил. Если сначала еще и пытался участвовать в диалоге, то под конец откровенно все прослушал.
– Дело дрянь, – хмыкнул Егор, поднимаясь на ноги.
Я проследил за другом, который неторопливо расхаживал по кабинету, спрятав руки в карманах. По его лицу я мог догадаться, что он о чем-то усиленно думал, мысленно рассуждал, мне же оставалось ждать вердикта.
Диагноз, как Егор предпочитал это называть. Порой он представлял себя моим лечащим врачом. Расстройства он не лечил, а расшатывал нервную систему, выдвигая неожиданные гипотезы и безумные идеи.
– Сара сказала, что все дело в женщине, – спустя пару минут тишины заговорил друг.
Я напрягся. Все-таки сестра была чересчур откровенна с ним.
– Это так? У тебя кто-то появился? – уставился на меня.
Я же отрицательно покачал головой. Вот кому, а Егору я не намеревался рассказывать о своей теперь уже настоящей личной жизни.
– Значит, так, – заключил он, – кто она? Признавайся? Когда я успел проворонить такое событие?
Друг не унимался, расхаживая по кабинету. Я же желал одного, чтобы он закрыл рот и проваливал прочь. Мне нужна тишина и спокойствие, чтобы все-таки приступить к работе. За четыре часа, проведенные в офисе я не сдвинулся с мертвой точки.
Быть влюбленным не лучшим образом сказывалось на мне.
– Гер, я понимаю, что возможно сую нос не в свои дела, но я буду признателен, если ты поговоришь со мной. Я же могу помочь, совет дать, – протянул он, останавливаясь напротив стола.
Я взглянул на друга. Искренние слова, озабоченный моими проблемами взгляд. Никаких насмешок и упреков.
– Боюсь, что твои советы тут не помогут, – выдохнул я, отворачиваясь от Егора.
– Да ладно, у меня такой опыт, что можно начать книги выпускать по соблазнению, – в голосе друга послушался смех.
С Кирой все было иначе. Непорочная девушка отличался от тех, с кем обычно общался Егор. Полная противоположность его подружкам. Я отрицательно покачал головой, давая понять, что не намерен продолжать разговор.
Друг все верно понял, и мы вернулись к рабочим вопросам. Но я не поверил, что он так быстро сдался. Дал мне время подумать, пока сам будет следить и выжидать, чтобы подловить меня.
Закончив с рабочими вопросами, я выпроводил друга за дверь, сам же принялся за текущие дела, пока не вздрогнул от тихого постукивания в дверь.
Не Егор, который никогда не стучал. Ни Людмила, которая предупреждала о своем приходе, как и те, кому было дозволено появляться в моем кабинете. Все строго через секретаря, по предварительной записи и звонку. Правила.
Я не успел ответить, задумавшись, почему меня не предупредил секретарь. Даже взглянул на молчаливый стационарный телефон, усомнившись, а не пропустил ли я звонок, как дверь открылась. В проеме появилась та, кого я меньше всего желал видеть.
Мирослава Исаева явилась собственной персоной.
Темные волосы небрежно перекинуты через плечо. Пара пуговиц на кремовой рубашке расстегнуты. Узкая черная юбка обтягивала ее округлые, слегка полные, на мой взгляд, бедра. На ногах туфли на шпильке. Острый каблук стучал по полу, отдавая звоном в ушах.
– Добрый день, – хриплый голос Исаевой заставил меня сжать ладони в кулаки.
Я был чертовски разозлен, что меня потревожили, но сдержался. Кивнул, отказываясь говорить с ней.
Она истолковала мой кивок иначе и сделала несколько шагов вперед, застыв посреди кабинета.
– Мы так и не познакомились, – улыбнулась она. – Я хотела бы извиниться за тот случай с кофе. Моя оплошность и я готова возместить вам ущерб.
Плотно сжались челюсти, но я заставил себя заговорить.
– Благодарю, но не стоит. Костюм был испорчен и выброшен, – мой голос твердый, резкий, но она не смутилась.
Наигранно удивилась, прижимая ко рту ладошку.
– Я так виновата, – вымучено протянула девушка, но вот никакого раскаяния я не видел.
