Он присоединился к ужину. Мы не разговаривали. Я, пусть и была голодна, как дикий зверь, но ела чинно и по чуть-чуть. На мужчину почти не смотрела, как и он на меня.
– У вас ко мне вопрос?
Я вздохнула. У меня миллион вопросов. Но согласно кивнула.
– Задавайте, – разрешил он.
– Почему вы вернулись? – протараторила, мысленно ругая себя за дерзость.
Это я ворвалась в чужой дом. Но Герман не разозлился. Он перестал есть, задумался. Словно подбирая слова, ответил медленно.
– Я уезжал на встречу, и эта встреча пошла не по плану, – произнес он, улыбнувшись.
Кажется, он был доволен тем, что его встреча сорвалась. А была ли я довольна? Отчасти да. Мне нравилось его присутствие, его голос. Его великолепные манеры, словно аристократические. Это я была тут оборванкой, чужой, но меня не воспринимали так. Довольная его ответом, я кивнула. Не буду расспрашивать, что за встреча, и что там произошло. Не мое дело.
– Моя очередь, – спустя пару минут тишины произнес мужчина.
Я вздрогнула.
– Из вашего рассказа, Кира, я понял, что у вас здесь нет родных и друзей, у кого вы могли бы остановиться. Так же вам пришлось неожиданно съехать из квартиры, которую вы снимали. Я правильно понял?
– Из комнаты, – поправила я. – Я снимала комнату у бабушки. Но из-за ее внука, который поругался с родней, пришлось съезжать мне.
Он задумался.
– Вы уже искали новое жилье?
Настала моя пора призадуматься. Неужели, уже передумал.
– Да, сегодня целый день искала.
Он быстро кивнул.
– И какие результаты? – насторожено поинтересовался.
– Я все еще тут, – грустно усмехнулась, вызывая у мужчины подобную реакцию.
– Кира, не поймите меня неправильно, – выдохнул он, возвращаясь к еде, – но я не против, если вы останетесь здесь. Наверное, мне даже приятно, что я буду не один.
– Я не хочу вам мешать, – пробурчала я, ковыряя кашу.
– Вы мне не мешаете, – посмотрел на мою тарелку.
Пришлось резко начать кушать. Я не должна была выказывать свое недовольство тем, что отказывалась от еды. Каша была великолепна, простая, но идеально сваренная.
– Теперь я задаю вопрос? – опасливо взглянула на мужчину.
Он замер с ложкой у рта. Кивнул.
– Вам не сложно сидеть со мной за одним столом? – смутилась, понимая, что задавала слишком интимные вопросы. – То есть, я имела в виду, никаких приступов паники? Отвращения?
Герман улыбнулся. Отложил ложку. Взглянул на меня по-доброму, честно и открыто.
– Мне нравится с вами сидеть за одним столом, – ответил он.
Теперь я покраснела. Отвернулась. Надо же, он умел произвести эффект, выбить почву из-под ног. Заставить перестать дышать. Забыть, как дышать.
После ужина, когда я намеревалась помыть посуду сама, Герман отказался от моей помощи. Сам загрузил посудомойку, меня же отправил в гостиную.
Я дожидалась его там, расхаживая по комнате. Нервничала так сильно, что дрожали руки. Он появился минут через пять. Довольный, спокойный, когда я была полной противоположностью в эмоциональном плане.
Присел на диван, взглянул на плед. На тот самый, под которым я спала ночью. Чудесная ткань, натуральная шерсть. Герман провел рукой по ткани, о чем-то задумавшись.
– Вы спали тут? – выдохнул он, заставляя меня замереть на месте.
Быстро кивнула. Смутилась еще сильнее.
– Укрывалась этим пледом. Простите, что воспользовалась им.
Он улыбнулся. Провел еще раз ладонью по ткани.
– Возьмите, – он поднял плед и протянул его мне.
Я не осмелилась отказаться. Шагнула вперед, взяла сложенную аккуратно ткань, прижала к груди.
– Простите, – выдохнула я. – Мне так стыдно, что я пришла сюда. К вам, без спроса. Ворвалась в ваш дом, хотя не имела права.
На глазах навернулись слезы.
– Кира, прекращайте извиняться, – Герман был напряжен. – Я рад, что вы пришли сюда, а не остались ночью одна на улице, под дождем. Вы в безопасности здесь…
Всю ночь я спала под пледом, точнее пыталась уснуть. Но сон не шел. Вот и сейчас, я рассматривала потолок, прижимая к себе теплую ткань и думала о нем. Герман. Мужчина, который покорил меня.
Но что я должна сделать для него в знак благодарности? Завтрак! Это слово, как спасение, возникло в моей голове. Подскочила на ноги, быстро оделась. Выскочила из комнаты, огляделась. В доме тишина. Значит, еще не проснулся.
После ванной, наспех умывшись и приведя себя в порядок, я отпиралась на кухню.
Постаралась на славу. Я должна поразить его. Надеюсь, что он будет есть мое кулинарное творение.
Я надеялся. Был практически уверен в том, если вернулся к себе, то наконец-то смогу спать спокойно. Кира рядом, через пару комнат. Она в безопасности, в тепле. Она рассказала причину своих бед. И я мог ей помочь.
Но главное, она больше не плакала.
Я не мог смириться с тем, что моя маленькая хрупкая девочка была совсем одна. Она осталась. Почти сбежала, но я смог взять себя в руки и не вспугнуть ее. Кира была напугана моим появлением, но во мне страх был сильнее. Я боялся упустить ее, потерять. И куда бы она пошла, если бы я остался тут? Не было бы ежегодного семейного собрания, если бы я не придерживался этой традиции или вовсе отказался приезжать. Куда бы пошла моя Кира? На улицу, под дождь? Или в самую дешевую гостиницу? А в том, что она предпочла бы сэкономить, я не сомневался.
Ее сумка, дорожная, была подшита. Аккуратные мелкие стежки я рассмотрел сразу, стоило мне ее взять в руки. Молния тоже заменена, пришита вручную. Интересно, сколько лет этой сумке?
Вспоминая, в каком виде она предстала передом мной, я смутился. Покрутился в кровати. Ее удивленно-испуганные глаза, яркие, с искорками, не выпускали меня из виду. Я же не желал смотреть на нее. Она бы раскусила меня в миг. Перевел тогда взгляд на ее тело и отругал себя за то, что вообще вернулся. Стоило убедиться, проверить, чем занималась Кира, прежде чем входить в квартиру. Но я, наплевав на все предосторожности, ворвался к себе домой. Никакого страха, только отчаянное желание ее увидеть. И я увидел, не сразу, но когда она возникла за моей спиной, сводя края цветастого, детского, судя по рисункам, полотенца и со странным тюрбаном на голове, смущенная, с румянцем на щеках. Прекрасная, нежная, скромная девочка. И теперь она со мной.
Я сошел с ума.
Возможно, пора возобновить терапию у доктора Кравцовой? Или лучше обратиться к психиатру? Сдать себя врачам, как когда-то желала мать. Изолировать себя от общества, пока никто не узнал о моей страсти.
