— Твою мать! — с отчаянием завопил подоспевший Димыч, перехватывая у меня страшную находку.
Он пытался разжать мои окоченевшие в одну секунду руки, а я скулила, радуясь, что могу издавать хоть какие-то звуки. И смотрела, не отрываясь, вниз, где на уровне моей талии болталась растрепанная темноволосая голова, и на сгиб своего левого локтя, за который зацепился кончик косы, стянутый веселенькой бело-голубой резинкой.
Глава 11
— Тихо-тихо-тихо, — повторял Димыч, прижимая меня лицом к своей куртке. Больно прижимал, не давал вывернуть лицо, глотнуть немного сырого воздуха и еще разок посмотреть на лежащее на палубе тело. — Тихо-тихо. Все хорошо. Все хорошо… только отпуск у меня кончился, похоже. Мать вашу!
Заметив, что я оставила попытки освободиться, он ослабил, наконец, свою медвежью хватку и позволил мне повернуть голову.
Мертвая Карина лежала на палубе инородным предметом, нарушая четкую привычную картину.
«Мне кажется, что я на войну уезжаю. И меня там обязательно убьют», — несколько дней назад Карина хлюпала носом и болтала, как мне тогда казалось, ерунду. А оказалось, что не ерунду. Может, она предчувствовала что-то? А я не придала значения, мало ли, что болтает расстроенная девчонка.
«Зря я на этот теплоход устроилась. Папа хотел меня в Таиланд отправить…»
Я шагнула поближе и наклонилась, чтобы заглянуть Карине в лицо.
Теперь оно уже не казалось мне таким страшным, как в первый момент. Только бледное очень. И рот приоткрыт.
«Вдруг меня в закрытом гробу привезут и даже маме не покажут…»
Я выпрямилась и стала часто-часто хватать воздух. Глаза наполнились слезами, а рот слюной.
— Если ты блевать надумала, то не сюда, — Димыч истолковал мои движения по-своему. — Через борт перегнись, что ли. Не хватало еще место происшествия загадить.
Я отвернулась от него и вытерла слезы.
Димыч тем временем оглядывался по сторонам и, увидев, наконец, показавшегося из двери матроса, свистнул, привлекая внимание.
— Эй, пацан! Давай сюда!
Сам он двинулся навстречу и перехватил парнишку на полпути, не подпустив к мертвой Карине.
— Дежурный офицер сейчас кто? — спросил Димыч, демонстрируя «корочки» изумленному матросу. — Давай его сюда. Скажи, срочно.
— Сейчас у третьего штурмана вахта. И старпом еще в рубке. Кого звать-то? — поинтересовался парнишка, пытаясь заглянуть Димычу через плечо.
— Обоих зови. Так даже лучше. Да, зайди еще в двести седьмую каюту. Там мужик на кровати валяется. Вадим Сергеевич зовут. Скажи, что Захаров просит срочно прийти. Чемодан пусть возьмет, — крикнул он уже вслед убегающему матросу.
Двое других, опрометчиво вышедших из тех же центральных дверей на палубу, были тоже приспособлены Димычем к делу. Им он велел встать по обоим бортам теплохода и никого не пускать к месту происшествия.
Сам Димыч перевернул Карину на спину и, присев на корточки, обшарил карманы.
— Опаньки! — радостно воскликнул он, вытаскивая из бокового кармана джинсов свернутую в несколько раз бумажку. — Что это у нас такое? Надо же, не соврала, оказывается, ваша Лиза — была записка. Вот она, в целости и сохранности.
Я заглянула ему через плечо — действительно, записка существовала на самом деле. Клочок обычной «офисной» бумаги с напечатанными на принтере словами. Теми самыми, про полночь и обязательное условие прийти одной.
— А почему записку не уничтожили? — спросила я. — Ведь это же улика.
— Да какая это улика? — пожал плечами Димыч. — Даже не от руки написано, по почерку не опознаешь. Так, лишнее доказательство, что ее выманили из каюты ночью. Кстати, а где принтер есть на теплоходе?
Я не ожидала такого вопроса, и задумалась ненадолго.
— На ресепшн компьютер есть, — вспомнила я наконец. — И принтер тоже, кажется. Еще в офисе точно есть — нам меню на нем распечатывают каждый день. Может, и еще где стоит, у начальства.
— А к тому компьютеру, что на ресепшн стоит, кто доступ имеет?
— Да в принципе, все имеют. Он там и стоит для общего пользования.
В эту минуту вернулся запыхавшийся матрос вместе со старпомом и третьим штурманом.
Матроса Димыч отправил за бумагой и ручкой, а офицерам коротко рассказал о случившемся и показал лежащее на палубе тело Карины, предупредив, чтобы ничего не трогали.
Они и не собирались ничего трогать. Смотрели на труп, не отрываясь, и как будто не верили, что все происходит на самом деле.
Я отвернулась и стала смотреть на тучи. Небо было темным, а тучи еще темнее. И луна яркая-яркая, когда ее видно. А когда за тучу зайдет, так совсем тошно становится. И все время ощущаешь, что за спиной у тебя на железной крашеной палубе лежит мертвая девчонка. Которая еще вчера тебе на жизнь жаловалась, а ты выслушать не хотела. Отмахивалась и уверяла, что ничего особенного не произошло. А она говорила, что все очень плохо, и лучше бы ей на теплоход не устраиваться. Выходит, Карина права была. Во всем права. Даже в том, что лучше было ей папу послушаться и отдыхать поехать к теплому морю. Тогда бы жива осталась.
«Мне кажется, что я на войну уезжаю, и меня там обязательно убьют…»
— Не уходи никуда, — сказал Димыч, поднимая голову от исписанного листка. — Я тебя понятой запишу.
Вадим пришел очень быстро, как будто бегом бежал. Охнув, присел на корточки и начал деловито осматривать труп.
— Задушена, — коротко сообщил он Димычу. — Шнуром или тонкой веревкой. Причем, душили руками, затягивали сзади концы веревки. Грамотно, надо сказать, затягивали, знали, как убивать.
— Чем еще порадуешь? — подогнал Захаров задумавшегося на минуту доктора.
— Ничем не порадую, все остальное вскрытие покажет. Могу только предположить, что убийца был одного роста с убитой. Странгуляционная борозда идет горизонтально. Поэтому ясно, что не повесили девчонку, а именно задушили. И убийца не великаном был, иначе бы тоже вверх веревку тянул.
— Ну, время смерти-то хоть можешь сказать?
— Не больше суток прошло. Точнее не скажу, извини.
— Конечно, не больше — сутки назад ее еще живой видели. Так и я могу время определять.
Вадим посмотрел укоризненно на расстроенного Захарова и, сжалившись, добавил:
— Не меньше двадцати часов прошло. Так тебе легче?
— Намного, — согласился Димыч с сарказмом. — Значит, убили прошлой ночью. Пароход в это время в пути был, никто посторонний зайти не мог. Сегодня утром в деревне этой останавливались. На берег никто не сошел? — спросил он у озадаченных офицеров. Те, переглянувшись, замотали отрицательно головами. — Выводы отсюда неутешительные, как в классическом детективе, блин. Поздравляю, господа, убийца находится среди нас.
