– Староста класса, ты что, спятил? Ветер над океаном такой сильный, а лед такой скользкий, что нас сдует, как песчинки! – крикнул один мальчик.
– Если всем взяться за руки, нас не сдует, – возразил Очкарик. – Передай это остальным.
И вот цепочки детей вышли на лед. В каждой было примерно по сто человек, все держались за руки и шли сквозь буран. Удаляясь по льду от берега, дети напоминали упрямых дрыгающихся жуков. Впереди двигалась цепочка из глав государств. Слева от Хуахуа шел Дейви, справа Очкарик, а следом за ним Ильюхин. Плотный, наметенный ветром снег кружился у ног детей, отчего им казалось, что они бредут в белой пене стремительного горного потока.
– Значит, вот как заканчивается этот исторический период, – включив громкость на максимум, обратился через переводчик к Хуахуа Дейви.
– Совершенно верно, – ответил тот. – У наших взрослых была одна древняя поговорка: «И это тоже пройдет». Неважно, как бы ни было трудно, время все равно продолжает движение вперед.
– Разумно. Но дальше будет еще труднее. Та искра страсти, которую разожгла в сердцах детей Антарктида, обернулась разочарованием, и, возможно, американское общество снова погрязнет в пучине игр насилия.
– А китайцы, вероятно, вернутся в состояние безразличного ступора, и снова начнется нескончаемый «Город сладостей». – Хуахуа вздохнул. – Будет очень нелегко.
– Но я, возможно, уже не буду принимать в этом участия.
– Конгресс действительно собирается отстранить вас от власти?
– Подлые ублюдки!
– Но, быть может, в конечном счете вы окажетесь счастливее меня. Возглавлять государство – с этим далеко не каждый справится.
– Точно. Кто бы мог подумать, что эта тоненькая страничка истории сложится в такую толстенную махину?
Хуахуа не совсем понял смысл последнего высказывания американского президента, а тот не потрудился объяснить. Пронизывающий ледяной ветер с океана не давал детям говорить, и они молча двигались вперед, лишь изредка останавливаясь, чтобы помочь подняться на ноги поскользнувшемуся и упавшему товарищу.
* * *
Чуть больше чем в сотне метров от Хуахуа по льду наперекор бурану шел второй лейтенант Вэй Мин. Во время одного внезапного затишья он услышал мяуканье. Сначала Вэй Мин решил, что это лишь плод его воображения, но, оглянувшись, он увидел на льду носилки. Они были занесены снегом, и он принял их за сугроб. Мяуканье раздавалось из-под снега. Отделившись от цепочки, Вэй Мин приблизился к носилкам и увидел на снегу дрожащего от холода кота. Мальчик взял его на руки и узнал: Арбуз. Отдернув одеяло, которым были накрыты носилки, Вэй Мин увидел полковника Моргана, судя по всему, тяжело раненного. Его лицо покрылось белой коркой изморози, глаза лихорадочно блестели. Похоже, американский мальчик не узнал Вэй Мина, а когда он заговорил, его голос прозвучал в завывании ветра тоненькой ниточкой. Впрочем, без переводчика Вэй Мин все равно не смог бы понять, что он говорит. Он засунул кота под одеяло, взял носилки за ручки и потащил вперед. Двигался он медленно, и когда его нагнала следующая цепочка детей, несколько мальчиков отделились от нее и помогли ему нести носилки.
* * *
Казалось, целую вечность дети видели вокруг только безликую белую пустыню, и, хотя они упорно двигались вперед, им казалось, будто они примерзли ко льду. Но когда силы у них были уже на исходе, впереди в пелене снега показались неясные черные силуэты кораблей, и они получили по радио приказ остановиться. Сплошной ледовый шельф закончился, впереди лед уже был непрочным, и можно было в любой момент провалиться. Кораблям предстояло направить им навстречу десантные суда и суда на воздушной подушке. К тому времени как пришло это сообщение, больше тысячи детей уже провалились в трещины во льду, но подавляющей массе удалось добраться до кромки шельфа.
Небольшие черные тени, отделившись от далеких кораблей, приблизились, постепенно приобретая четкие очертания: это десятки десантных судов пробирались между отдельными льдинами. Подойдя к сплошному льду, они открыли свои прямоугольные пасти, принимая на борт толпы озябших детей.
* * *
Вэй Мин вместе с другими детьми занес носилки на одно из десантных судов. Это судно предназначалось для раненых, поэтому товарищи китайского мальчика сразу же ушли, и он так и не узнал, из каких стран они были. В тусклом желтоватом свете каюты лежащий на носилках Морган недоуменно таращился на Вэй Мина. Судя по всему, он его не узнал, поэтому китайский мальчик взял на руки Арбуза и сказал:
– Ты все равно больше не можешь о нем заботиться. Полагаю, мне лучше забрать его с собой в Китай. – Он опустил кота, дав ему лизнуть лицо хозяина. – Не беспокойся, полковник! Мы прошли сквозь столько дьявольских игр и остались в живых, и жизнь продолжается. Мы пережили невозможное, так что впереди нам уготовлено блаженство. Прощай!
Засунув Арбуза в рюкзак, он покинул судно.
* * *
Хуахуа и несколько генералов из других стран руководили погрузкой, наблюдая за тем, чтобы дети не скапливались большими толпами у самой кромки льда, который мог проломиться под их весом. Дальше от кромки дети из разных стран в ожидании погрузки собирались в большие кучки, укрываясь от холода. Вдруг Хуахуа услышал, как его окликнули по имени, и, обернувшись, увидел Вэй Мина. Бывшие одноклассники обнялись.
– Ты тоже был в Антарктиде? – изумленно спросил Хуахуа.
– Я прибыл сюда год назад в составе передового отряда армейской группы «Б». Несколько раз я видел издалека вас с Очкариком, но посчитал, что лучше вас не отвлекать.
– Кажется, из нашего класса Ван Жань и Цзинь Юньхуэй также пошли в армию.
– Правильно, – дрогнувшим голосом подтвердил Вэй Мин. – Они тоже были в Антарктиде.
– Где они сейчас?
– Ван Жаня эвакуировали месяц назад с первой партией раненых, но я не знаю, добрался ли он домой. Он был тяжело ранен в танковых играх. Ван Жань выжил, но у него поврежден позвоночник, так что он, скорее всего, больше никогда не сможет ходить.
– О… ну а Цзинь Юньхуэй? Насколько я помню, он стал летчиком-истребителем?
– Точно. Летал на Цзянь-10 в Первой авиационной дивизии. Его судьба сложилась гораздо удачнее. В игре истребителей он врезался в русский Су-30, и оба самолета развалились прямо в воздухе. Цзинь Юньхуэя посмертно наградили медалью «Туманность», хотя все понимали, что во вражеский самолет он врезался чисто случайно.
Желая скрыть свою печаль, Хуахуа поспешил сменить тему:
– Ну а другие ребята из нашего класса?
– Первые несколько месяцев мы поддерживали связь друг с другом, но с началом «Города сладостей» большинство, подобно остальным детям, бросили работу. Я не знаю, что с ними стало.
– Кажется, товарищ Чжэн оставила младенца?
– Верно. Сначала за малышом ухаживали Фэн Цзин и Яо Пинпин. Сяомэн прислала няню, но последним распоряжением товарища Чжэн было: «Вы не должны использовать свои связи и положение, чтобы обеспечить моему ребенку особый уход», поэтому девочки не отдали младенца. В самом начале «Города сладостей» ясли поразила эпидемия, у мальчика была высокая температура. Он выздоровел, однако болезнь отняла у него слух. Под конец «Города сладостей» ясли были расформированы, и при последней встрече Фэн Цзин сказала, что ее перевели в другие ясли. Где теперь ребенок товарища Чжэн, никто не знает.
