* * *
– Почти всю свою жизнь, товарищ Чжан, я ездил вместе с вами, – сказал отец Яо Жуя водителю, который помог ему подняться в автобус.
– Дорога нам предстоит дальняя, товарищ Яо, – кивнул тот.
– Да. Дальняя.
Автобус тронулся, и главный инженер Яо в последний раз оглянулся на электростанцию, на которой проработал больше двадцати лет. Теперь на посту главного инженера сменил его тринадцатилетний сын. Он хотел еще раз посмотреть на электростанцию в заднее стекло, однако народу в автобусе было много, и он ничего не увидел. Вскоре он, даже не глядя в окно, почувствовал, что автобус поднимается в гору, по которой он поднимался и спускался каждый день на протяжении последних двадцати лет. Сверху открывался вид на весь комплекс строений электростанции, и главный инженер Яо оглянулся снова, но народу было слишком много, и он опять ничего не увидел.
– Не беспокойтесь, товарищ Яо, – сказал кто-то. – Свет по-прежнему горит.
Наконец автобус доехал до того места, откуда можно было в последний раз взглянуть на электростанцию. И снова кто-то сказал:
– Не беспокойтесь, товарищ Яо, свет по-прежнему горит.
«До тех пор, пока горит свет». Для электростанции главная опасность – остаться без вырабатываемой ею же энергии, но до тех, пор пока свет есть, она справится с любой проблемой. Выехав из города, автобус влился в поток транспорта на шоссе.
– В городе тоже по-прежнему горит свет, – сказал кто-то.
Но главный инженер Яо и сам это видел.
* * *
– Вэй Мин из четвертого полка 115-й дивизии прибыл принять пост, – доложил Вэй Мин, отдавая честь своему отцу.
– Вэй Цзяньлинь из четвертого полка 115-й дивизии пост сдал. За время моего дежурства обстановка в полосе вверенного мне полка оставалась нормальной, – ответил отец, козыряя сыну.
На восточном горизонте серым рыбьим брюхом только забрезжил рассвет, на пограничном посту все было тихо, заснеженные горные вершины еще спали. На индийском пограничном посту по ту сторону за всю ночь не было видно ни огонька, словно его покинули.
Отец и сын почти ничего не сказали друг другу; говорить им было нечего. Подполковник Вэй Цзяньлинь развернулся, с трудом взобрался на лошадь, на которой приехал его сын, и направился прочь из лагеря, чтобы сесть на автобус, уезжающий к месту сбора. Спустившись вниз по горной дороге, он обернулся и увидел, что Вэй Мин провожает его взглядом, застыв у ворот лагеря, неподвижный на пронизывающем ветру, а рядом с ним в голубом утреннем мареве отчетливо был виден пограничный столб.
* * *
Часы смены эпох начали обратный отсчет, как только все взрослые ушли. Эти часы можно было найти повсюду, на экранах телевизоров по всему миру, практически на каждой интернет-страничке, на всех цифровых рекламных щитах, на центральных площадях всех городов. Они вовсе не были похожи на обыкновенные часы, а имели вид зеленого прямоугольника, состоящего из 61 420 точек, каждая из которых обозначала конечный сборный пункт. По сигналу со спутников поступала информация о состоянии всех точек. Когда точка меняла цвет и из зеленой становилась черной, это означало, что все, кто находился в этом пункте, были уже мертвы.
Когда часы полностью станут черными, это будет означать, что на всей Земле не осталось никого старше тринадцати лет и дети официально вступят в правление.
Когда именно зеленая точка гасла, зависело от конкретного пункта сбора. В одних местах всем присутствующим выдавались наручные датчики, следившие за сигналами жизнедеятельности, – отсутствие сигналов являлось сигналом смерти; такое устройство называлось «дубовым листом». В странах «третьего мира» довольствовались более простым способом: зеленая точка автоматически гасла через промежуток времени, определенный врачами. Ни одна точка не должна была отключаться вручную, поскольку все, кто находился на конечном сборном пункте, теряли сознание задолго до смерти, однако впоследствии выяснилось, что некоторые точки были выключены человеческой рукой. Эта загадка до сих пор не получила объяснения.
Устройство конечных сборных пунктов было разным для разных стран и разных культур, однако по большей части они располагались в огромных пещерах, вырытых под землей, где люди собирались, чтобы провести свои последние дни на Земле. В среднем один пункт вмещал около ста тысяч человек, но некоторые особенно большие принимали до миллиона.
В подавляющем большинстве прощальных посланий, оставленных людьми Обыкновенной эпохи на конечных сборных пунктах, описываются их ощущения и чувства расставания с миром, однако иногда, правда, крайне редко, сообщается какая-либо информация о самих пунктах. Одно можно сказать точно: все люди покидали этот мир в полном умиротворении, а пока у них еще оставались силы, они даже устраивали концерты и праздники.
Одним из праздников, отмечаемых в Эпохе сверхновой, является День последнего сбора. В этот день люди собираются в подземельях, служивших конечными сборными пунктами, чтобы пережить самим последние мгновения людей Обыкновенной эпохи. По всем средствам массовой информации снова показывают «Часы смены эпох», и снова зеленые точки превращаются в черные. Люди ложатся на землю в этих сырых, унылых местах, освещенных лишь тусклыми лампами под сводами, и тишина усугубляется шумом дыхания огромных людских масс. После чего люди становятся философами, заново осмысляя жизнь и окружающий мир.
* * *
Последними уходили руководители стран. В ГИЦ два поколения руководства прощались друг с другом. Каждый взрослый отвел своего ученика, чтобы сделать ему последние наставления.
– Помни – ни в коем случае нельзя ввязываться в полномасштабную трансконтинентальную или трансокеанскую войну, – сказал начальник Генерального штаба Лю Гану. – Наш военно-морской флот значительно уступает флотам западных держав.
Лю Ган уже несчетное число раз слышал это и от начальника Генштаба, и от других руководителей, но, как и все предыдущие разы, он кивнул и сказал, что обязательно будет это помнить.
– А теперь позволь представить тебе кое-кого, – продолжал начальник Генштаба, подзывая пятерых старших полковников, которых захватил с собой. – Это особая наблюдательная группа, которая будет работать только в военное время. Эти офицеры не имеют полномочий отменять твои приказы, однако у них есть право во время войны знакомиться с любой секретной информацией.
Пять юных полковников отдали честь Лю Гану; тот козырнул в ответ, после чего спросил у начальника Генштаба:
– И что они будут делать тогда?
– Полный круг их обязанностей станет известен тебе в положенное время.
Председатель КНР и премьер Госсовета молчали, глядя на Хуахуа, Очкарика и Сяомэн. Исторические архивы гласят, что подобные сцены происходили практически во всех странах, когда взрослые руководители в последний раз прощались с детьми, которым предстояло сменить их. Им хотелось сказать так много, что они молчали; то, что они хотели сказать, было таким важным, что они не могли выразить это словами.
