— Ничего странного, — возражает приятель. — Сбагрить угнанную машину намного тяжелее, чем сбыть смартфон и золото. Скорее всего, сунется сдавать краденое в ломбард. Узнай точно, что пропало и кто занимается этим делом. У меня есть приятель в органах, Захаров. А у него имеется свой осведомитель в этой среде. Если нарушитель попытается сбыть краденое, мы об этом сразу же узнаем.
— Хорошо. Спасибо тебе, Тоха. Я всё узнаю и перешлю тебе информацию.
— Давай, не затягивай с этим. Жду!
Я созваниваюсь с Виталием и уточняю нужную информацию. Сначала он отвечает будто нехотя, но значительно оживляется, когда я говорю, что избавляю его ещё от одной проблемы. Потом пересылаю Тохе всё, что узнал. Надеюсь, он поможет. За всю жизнь у меня было до черта приятелей и знакомых, но настоящих друзей можно сосчитать по пальцам. Тоха — один из таких. Я искренне рад, что бизнес не помешал нашей дружбе.
Я ожидаю пробуждения Марьяны. Жалею о том, что столько времени было потрачено зря. Не только в прошлом, но даже в настоящем. Я лелеял свои старые обиды и огрызался, старался уязвить, как можно больнее. Бил по больному месту, а рикошетом ударяло в меня. Всё это зря… Жаль только, что понимание накатывает позднее. Главное, чтобы не оказалось слишком поздно. Но я не представляю себе такого сценария. Ни в одном из кошмаров не могу допустить мысли, что лишусь её именно так и именно сейчас.
В голове крутятся разные мысли. В том числе и о сыне. Я его почти не знаю, но успел безумно сильно соскучиться по крохе. Хотел бы привести его сюда, в палату к Марьяне. Но мнения Виталия разошлось с моим по этому поводу. Я считал, что Марьяне поможет близость сынишки. Виталий упорно утверждал, что не стоит травмировать ребёнка. Он был прав. Не знаю, чем он руководствовался, говоря это. Возможно, он привязался к моему сыну за те годы, что Макс считался его сыном. Они же проводили время семьёй, и Марьяна рассказывала, что Виталий хорошо относился к маленькому мальчику. Это ещё одна сторона наших сложных отношений. Будет нелегко, понимаю, но хочу верить, что мы справимся. Только бы Марьяне стало легче.
Хочу к моменту её пробуждения решить самые главные вопросы, тревожившие её в последнее время. Набираю номер Ани. Начинаю разговор сразу же, не отвлекаясь на милый трёп:
— Раз уж ты появилась в поле моего зрения, предлагаю подать заявление на развод.
— Богдан, давай не будем торопиться? — умоляюще тянет Аня. — Да, я не смогу тебе родить. Но я была самой лучшей в мире женой!
— Ты была удобной женой. Это совсем другое. Ань, давай ты не будешь усложнять? — говорю спокойным тоном. — Ты же знаешь, что не уйдёшь с пустыми руками.
— Но это будет не та жизнь, к которой я привыкла. В ней не будет тебя! — истерично восклицает Аня.
— Помимо меня есть много других мужчин. Проведай семью, в конце концов. Не отделывайся денежными подачками, а проведи время с родными. Потрать его с пользой. Развод состоится. В любом случае. Будешь уклоняться — я найду способ заставить тебя подписать бумаги.
Аня задерживает дыхание. Я пытаюсь понять, какое у неё лицо в этот миг. Картинка не складывается. Мы прожили вместе не один год, но я не могу представить её лицо в мелочах. В то время как одна короткая мысль о Марьяне бередит душу. Я вижу её словно наяву и досадую на временную разлуку.
— Хорошо, — выдыхает Аня. — Я всегда была готова дать тебе то, что ты хочешь. Развод — значит, развод.
Мимолётное чувство удовлетворения проносится освежающим ветерком. Радует, что Аня не стала чинить препятствий. Но она ошибается насчёт своей роли для меня. Она никогда не могла дать мне то, в чём я действительно нуждался. Это могла мне дать только Марьяна.
Когда мы только познакомились, я решил, что это очередное увлечение на неделю или около того. Я не считал это серьёзным. Думал, очередная временная игра в отношения, но проиграл сам себе. Марьяна зацепила меня.
Я до сих пор брежу только ею. И сейчас так сильно, как никогда раньше.
39. Богдан
— Где Захаров?
На мой громкий голос оборачиваются сразу двое сотрудников полиции. Несколько лет назад у меня были сильные предубеждения против людей в форме. Но сейчас они — единственные, кто может найти обидчика Марьяны и наказать его.
— Зачем вам Захаров? — интересуется мужчина.
На вид ему около сорока. Он невысокого роста, но крепкий и широкоплечий. Свёрнутый набок нос и кривые уши выдают в нём борца в прошлом.
— Я Чернов Богдан. Мой приятель, Тоха, сказал, что Захаров занимается делом Марьяны Балашовой.
— Занимаюсь, — ровным голосом отвечает мужчина, представляясь. — Пётр.
— Вам я уже представился, — отвечаю и жму протянутую руку. — У вас есть, что сказать мне?
— Да. Только докурю, — просит следователь, протягивая мне сигаретную пачку.
Я не стал отказываться, хоть и не курю такие простые сигареты. Через несколько минут Пётр Захаров предложил мне пройти внутрь здания и провёл в свой кабинет.
— Присаживайтесь…
Прошло два дня с момента, как я узнал, что Марьяна находится в больнице. За это время успело произойти очень немногое. Мы подали с Аней заявление на развод. Она попыталась ещё раз слезливо убедить меня, что я поступаю ошибочно. Но в итоге ей пришлось приехать в назначенный час и поставить свою подпись под заявлением на развод. Состояние Марьяны было без изменений — стабильное, но она ещё не приходила в себя.
— Начну с того, что всплыл телефончик. Его попытались заложить в одном из ломбардов. Мужчина заявил, что у него имеются ещё ювелирные украшения. Работница ломбарда согласилась оценить их, но сама вызвала полицию и попросила охранника закрыть незадачливого торговца краденым в крохотном тамбуре… — спокойно рассказывает следователь.
— Вы его задержали? — уточняю я.
— Разумеется. Он сейчас находится в камере предварительного заключения.
— Допрашивали? Зачем он это сделал?
— Допрашивал, — кивает следователь. — Рогозин Семён Андреевич, тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года рождения. Бомжует семь лет. Были приводы за мелкое хулиганство и воровство. Ничего серьёзного.
— По его вине Марьяна не приходит в сознание! — возражаю я. — Это умышленное причинение вреда!
— Рогозин клянётся, что не трогал Балашову. Он иногда заглядывает в тот район. Одевается довольно прилично. Для бомжа, разумеется. Роется в мусорных баках. Утверждает, что залез в мусорный бак в поисках наживы и увидел сумочку. Там же, по его словам, были и ювелирные украшения, и телефон.
— Бред! — фыркаю я. — Не моё. Нашёл… Друг попросил подержать у себя — это типичные отговорки тех, у кого нашли улики!
— Возможно, — уклончиво отвечает полицейский. — Рогозин утверждает, что его не было возле дома Марьяны Балашовой. Говорит, что не трогал её и пальцем.
