Встав, мать начала собирать игральные карты, все еще разбросанные по столу. Дженси потянулась ей помочь, и ее рука легла на туза пик. Мать накрыла ее ладонь своей. Тыльная сторона ладони матери была испещрена старческими пятнами, которых не было, когда Дженси уезжала.
Они молча простояли всего мгновение, их глаза встретились, и во взгляде матери Дженси прочла, как ей показалось, обещание: она сохранит ее от беды. Все будет в порядке. Все то, что родители говорят ребенку. Дженси знала это: теперь она сама была матерью. Она тоже познала эту потребность защищать, а еще поняла: даже когда не можешь защитить своего ребенка, все равно клянешься, что сделаешь это.
Ланс
Лансу требовалось найти няню, иначе он потеряет работу. Надо перестать зависеть от этой соседки, Зелл. Она – как крестная фея, которая появляется в тот момент, когда он готов взорваться, и уводит детей в бассейн, чтобы он мог поработать несколько часов без перерыва.
Он схватил сумку с детскими вещами для бассейна: солнцезащитные крем и спрей, аккуратно свернутые полотенца, коробка крекеров, мелочь для автомата с напитками. Это не он собрал сумку, а Зелл. Он задавался вопросом, а нельзя ли нанять ее, чтобы она навела порядок и в остальных сферах его жизни. Может быть, именно поэтому она нравилась Дебре. Теперь, когда жена ушла, он вспомнил, как часто Дебра упоминала Зелл, когда он не обращал внимания, потому что принимал все как должное. Тогда он почти не слушал свою жену. Он не знал, наверное, какую роль Зелл сыграла в жизни Дебры, и, конечно же, не мог спросить Дебру сейчас.
– Лайла, – позвал он, – пора идти!
Он хотел, чтобы дети ушли. Он хотел, чтобы в доме стало тихо. Он пообещал себе, что сегодня не будет работать. Он по-настоящему отдохнет. Посмотрит спорт по телику, неважно, какие показывают матчи, будет сидеть в трусах и пить пиво. Сегодня он не будет папой. Он не будет вскакивать, чтобы решить чью-то проблему. Он посидит на одном месте дольше пяти минут кряду. На ланч он сварганит себе большой, неряшливый хот-дог и сожрет его на диване. Он обойдется без тарелки. Он будет рыгать и пердеть, и ему не придется извиняться за это, потому что на пару часов он перестанет быть примером для подражания. Он фантазировал о свободном времени почти так же, как когда-то фантазировал о сексе.
Кого он обманывает? Он все еще мечтает о сексе. Когда не валится с ног от усталости. Но фантазировал он не о Дебре. Просто не мог заставить себя это сделать. Это казалось неправильным. Все женщины, о которых он мечтал сейчас, всегда были безликими.
Дети появились из закутков, в которых они прятались, кривясь так, будто он на целый день отправляет их решать математические задачки.
– Ребята, вы готовы? – спросил он, хлопая в ладоши и не обращая внимания на явное недовольство детей.
Лайла и Алек мрачно кивнули.
– Ну ладно, Зелл сказала, чтобы вы шли к ней, когда будете готовы!
Он открыл дверь, и в лицо ему ударил порыв горячего ветра. Вслед за ранней весной пришли неумолимый летний зной и влажность, к которым он так и не привык; Ланс был бы не прочь оставить их, если бы ему представилась возможность вернуться в Огайо – план, который он недавно обсуждал со своей сестрой. Сестра считала это хорошей идеей, учитывая обстоятельства, и он почти согласился.
– Веселитесь, ребята! – сказал он, махнув рукой в сторону дома Зелл.
Дети послушно засеменили за дверь. Когда Лайла проходила мимо него, он накинул сумку на ее широкие плечи, не обращая внимания на то, как они подались вперед. Для детей тоже все было ужасно. И эти летние каникулы, вероятно, совсем не казались каникулами. Он старался не думать об их чувствах. А что он мог бы изменить? Дебра ушла, и он изо всех сил держался без нее. Он делал что мог. Это стало его мантрой.
Закрыв за детьми дверь, он постоял, оглядывая мирный дом, впитывая тишину как наркотик. Он стоял совершенно неподвижно, просто дышал. Обычно, когда Зелл забирала детей, он разгонялся, суетился, стирал и мыл посуду, разбирался со счетами и старался как можно больше сделать по работе. Он работал, когда следовало бы есть, спать, принимать душ. Тратить время было декадентством, расточительством, такой же роскошью, как тот курорт, куда Дебра убедила его поехать с ней много лет назад. Это казалось… эгоистичным. Но сейчас он не будет об этом думать. Он будет наслаждаться.
Стоя в дверях кухни, он наблюдал, как Зелл усаживает Лайлу и Алека в машину. Он спрятался за косяком, когда двигатель автомобиля с жужжанием пришел в движение и зажегся свет. Он стоял, застыв на месте, пока машина и его дети не исчезли, чувствуя себя виноватым при мысли о словах Алека. Услышав, что не Ланс, а Зелл отвезет их сегодня в бассейн, сын сказал:
– Ты больше никогда не веселишься с нами, папа.
Он резко ответил, чтобы тот перестань ныть, а ведь сын говорил правду. Лансу уже никогда больше не веселиться. И точка. Он бросил тоскливый взгляд на телевизор и холодильник с шестью упаковками пива, купленными специально для этого случая. Со вздохом поражения он направился наверх, чтобы переодеться в плавки, но пиво прихватил с собой.
Брайт
Она держала Кристофера за руку, когда вела его к бассейну, едва слушая его болтовню про уток на озере и облака в небе. Вместо этого Брайт пыталась незаметно наблюдать за Дженси. Дочки Дженси играли с другой девочкой, и все трое убегали от брата третьей девочки всякий раз, когда он подходил к ним. Дженси, которая, казалось, не замечала детского визга, читала журнал «Пипл» в шезлонге.
Брайт помогла Кристоферу спуститься в бассейн и с тоской посмотрела в сторону своей старой подруги, слишком поздно отведя взгляд: Дженси неожиданно подняла глаза от журнала. Почувствовав, что ее поймали, она подняла руку в знак приветствия, как будто все это время хотела привлечь внимание Дженси.
– Я так и думала, что это ты! – воскликнула она слишком громко и взволнованно.
Пока они росли, она всегда была неловкой девочкой, вечным довеском, стремящимся подладиться под шаг Дженси. Забавно, как молниеносно она скатилась к детской неуклюжести. Она жалела, что тут нет никого из приятельниц – подруг, которых теперь знала только она одна, но, похоже, пасмурное небо заставило их остаться дома.
Дженси помахала в ответ и вернулась к чтению журнала, а Брайт, разочарованная, сосредоточилась на сыне и заняла отведенное ей место на прогретом бетонном бортике, тепло которого проникало сквозь купальник. Она разговаривала с Кристофером, подбадривала его в попытках уйти с головой под воду и изо всех сил старалась не оглядываться на Дженси, которая, дочитав журнал, закрыла глаза и, казалось, задремала.
Брайт было скучно, ее мысли лениво вернулись к электронному письму, которое она получила сегодня утром от своего бывшего босса, с пометкой «Срочно»; ее просили прийти на встречу в честь возвращения на работу. Через несколько минут, согласно отметке времени, она получила еще одно электронное письмо от коллеги, которая буквально умоляла ее вернуться:
