– Да, вспомнил, это было как раз за два года до того, как в боливийской уборной появился штамм человеческого афтоза, потом он выбрался на волю через посредство шиншиллового пальто и уладил дело о подоходном налоге в Канзас-Сити… А та лесбиянка, что претендовала на непорочное зачатие, родила через пупок шестиунцевую паукообразную обезьяну… Говорят, в этом деле замешан один лепила, ему просто житья не было от обезьяны…
Я, Уильям Сьюард, капитан здешней перепившей и обкурившейся подземки, уничтожу ротеноном лохнесское чудовище и заковбою белого кита. Я доведу до состояния бессознательного повиновения Сатану и очищу души второразрядных демонов. Я изгоню кандиру из ваших плавательных бассейнов. Я издам буллу о Контроле за Непорочной Рождаемостью…
– Чем чаще происходит какое-нибудь событие, тем удивительней оно становится, – сказал претенциозный молодой скандинав на трапеции, изучая свое масонское домашнее задание.
– Евреи не верят в Христа, Клем… Они только и хотят, что отдудонить молодую христианку…
На стенах сральников всех стран ликуют юные ангелы.
«Приходи и дрочи…» – 1929.
«Хромой толкает дерьмо с молочным сахаром…» – Новичок с понятием, 1952.
(Опустившийся тенор, затянутый в корсет, поет «Дэнни Дивер» в бабском наряде…)
В этом славном округе не жеребятся мулы, да и в зольниках тихо – не притаились там мертвецы… Нарушение Закона о здравоохранении 334.
Так где же статуи и доля в процентах? Кто может сказать? Я не владею Словом… Отчий дом в моей резиновой спринцовке… Царь вырвался на волю с огнеметом, а цареубийца, замученный в изображении тысяч бродяг, катится по наклонной в районе притонов, чтобы посрать на известняковой площадке для игры в мяч.
Молодой Диллинджер быстро вышел из дома и ни разу не оглянулся…
– Никогда не оглядывайся, малыш, а не то превратишься в соляной лизунец для какой-нибудь старой коровы.
Полицейская пуля в переулке… Сломанные крылья Икара, вопли горящего мальчика, вдыхаемые старым джанки… глаза пустые, как бескрайняя равнина… (в сухом воздухе издают хриплый звук крылья грифов).
Краб, престарелый Декан специалистов по карманам пьянчуг, надевает костюм-панцирь и крадется на свой ночной промысел… стальными клешнями выдергивает золотые зубы и коронки у всех бездомных лохов, спящих с открытым ртом… Если лох вскакивает и набрасывается на него, Краб пятится и щелкает клешнями, предлагая начать бой с неясным исходом на равнинах Куинса.
Юный Грабитель, отъебанный во время длительного тюремного заключения и выселенный с кладбища за неуплату, приходит, что-то тараторя, в педик-бар с просроченной закладной, чтобы заполучить местечко на задворках Палаточного Городка, где кастраты-коммивояжеры распевают гимн Ай-Би-Эм.
В его лесочке резвились мандавошки… всю ночь боролся с ангельским сухостоем, но утратил решимость, признал гомопоражение и отправился назад, в ржавую известняковую пещеру.
Зловещая Тяга эякулирует на соляные болота, где не растет ничего, даже мандрагора…
Теория вероятностей… Несколько юнцов… Единственный способ выжить…
– Привет, Денежки!
– Ты уверен, что здесь они есть?
– Конечно, уверен… Работаем вместе.
Ночной поезд в Чикаго… В коридоре встречаю девицу, вижу, что она торчит, и спрашиваю, где бы раздобыть еще.
– Входи, сынок.
Телка не так уж и молода, но скроена ладно…
– Может, сначала раскумаримся?
– Ну уж нет, тогда ты будешь не в той кондиции.
Три палки подряд… Просыпаюсь на ломках, дрожа на теплом весеннем ветру из окна, вода обжигает глаза, точно кислота…
Она вылезает из постели нагишом… Включает лампу «Кобра»… Готовит дозняк…
– Повернись… Вмажу тебя в задницу.
Она глубоко вонзает иглу, вынимает ее и массирует ягодицу…
Она слизывает с пальца каплю крови.
Он поворачивается на бок, в серой, липкой джанковой грязи тает сухостой.
В долине кокаина и невинности юноши с грустными глазами поют йодлем, призывая заблудившегося «Малыша Дэнни»…
Мы нюхали всю ночь и четыре раза предавались сексу… пальцами вниз по черному телу… исцарапал негритянку до глубины ее белой души. С героином и море дом родной, а мошенник с «Векселем» всюду как дома…
Уличный торговец беспокойно ерзает:
– Присмотри-ка за товаром, ладно, малыш? Надо повидаться с одним парнем по поводу обезьяны.
Слово делится на элементы, которые дальнейшему делению не подлежат, в таком виде их и следует воспринимать, но элементы можно использовать в любом порядке, объединять на все лады, вставлять в любое место от носа до кормы, словно при увлекательной сексуальной аранжировке. Эта книга покидает страницы, рассыпаясь во все стороны калейдоскопом воспоминаний, попурри мелодий и уличных звуков, пердежа и завываний бунта, стука стальных ставней торговых рядов, криков боли, энтузиазма и просто жалобных криков, визга спаривающихся котов и громких протестов уволенных тупиц, пророческих бормотаний шаманов в мускатно-ореховом трансе, треска ломающихся шей, пронзительных воплей мандрагор, вздохов оргазма, героиновой тишины, что настает на рассвете в страждущих тюремных камерах, Каирского Радио, горланящего, точно обезумевший табачный аукцион, и флейт Рамадана, приносящих облегчение больному джанки, словно великодушный специалист по карманам пьянчуг, который на сером рассвете в подземке нащупывает чувствительными пальцами смятые зеленые хрусты…
Это Откровение и Пророчество, и я без всякого транзистора могу ловить их своим детекторным приемником с антенной из спермы… Благосклонный читатель, сквозь наши задние проходы зрим мы Бога в фотовспышке оргазма… При помощи этих отверстий преобразуй свое тело… Лучший ВЫХОД – это ВХОД…
А теперь я, Уильям Сьюард, дам волю своей словесной стае… Мое сердце – сердце викинга – переправляется через широкую бурую реку, где в сумерках джунглей тарахтят моторные лодки и плавают целые деревья с огромными змеями в ветвях, а лемуры с грустными глазами смотрят на берег, оказывается на поле в Миссури (мальчик находит розовый стрелолист), устремляется вслед за паровозными гудками и возвращается ко мне, голодное, как уличный мальчишка, не умеющий торговать вразнос ниспосланной ему Богом задницей… Благосклонный Читатель, Слово набросится на тебя, выпустив железные когти человека-леопарда, оно отсечет тебе пальцы рук и ног, словно не брезгующий ничем сухопутный краб, оно повесит тебя и, подобно постижимому псу, будет ловить твою сперму, оно огромной ядовитой змеей сурукуку обовьется вокруг твоих бедер и впрыснет тебе порцию протухшей эктоплазмы… А почему пес постижимый?
Возвращаюсь я на днях с долгого завтрака, нитью тянущегося от рта до жопы все дни нашей жизни, и вижу мальчика-араба с черно-белой собачкой, умеющей ходить на задних лапах… И тут к мальчику дружелюбно бросается большой желтый пес, а мальчик отталкивает его, тогда желтый пес рычит, скалит зубы на этого малыша и ворчит так, словно вдруг обрел дар человеческой речи: «Это же преступление против природы».
