— Вы у меня сейчас станете буддийским монахом, — объявил Рекс. — Никто не смеет дотронуться до святого человека, и, кстати, у меня на кровати есть покрывало яркого золотистого цвета.
На этот раз Квинелла не стала дожидаться приказа и сама пошла в спальню Рекса. Она нашла там покрывало цвета яркого золота и принесла его.
Раненый уже принялся за шоколад и поглощал его с такой же жадностью, с которой проглотил хлеб.
Рекс начал брить его голову наголо — так обычно ходят буддийские монахи. Квинелла видела их бритые головы и золотые одеяния, мелькающие в людском море на улицах Калькутты.
— Хорошую краску вы применяете, — заметил Рекс, продолжая свою работу.
— Это как раз та… рекомендованная, — ответил Номер семнадцать, — но я накладываю ее более толстым слоем… чем обычно. Теперь, чтобы оттереть ее, нужно… хорошенько поработать.
— Когда вы должны вернуться? — поинтересовался Рекс.
— Через две недели. Командир прекрасно все понимает. Я не знаю, кто меня выследил, — но как об этом узнаешь?
— Действительно, как? — согласился Рекс. Он закончил бритье, и теперь его подопечный разительно отличался от того человека, который час назад появился в спальне Квинеллы.
Рекс приложил к его ране на лице целебную мазь, и кровотечение прекратилось, а опиум расширил зрачки и совершенно изменил выражение глаз.
— Проверьте, сможете ли вы подняться на ноги, — предложил ему Рекс.
Не дожидаясь слов и зная, что ей следует оставить их одних, Квинелла вышла из спальни в гостиную.
Через несколько минут появился Рекс и торопливо прошел мимо нее в свою спальню.
— Через четыре минуты поезд трогается, — сказал он. — Если мы не успеем, это будет непростительной ошибкой!
Ей не терпелось задать ему множество вопросов, но она знала, что сейчас не время.
Он тут же вновь появился, держа в руках деньги, и Квинелла, теперь уже сгорая от любопытства, последовала за ним в свою спальню.
Человек, которого она спасла, уже самостоятельно стоял на ногах, но его лишь с большим трудом можно было узнать. Желтое покрывало, перекинутое через одно плечо, и совершенно гладкая, без единого волоска, голова делали его похожим на святых людей — последователей Будды. В Рекс вручил ему деньги и несколько таблеток — Квинелла уже знала, что это опиум.
— Старайтесь расходовать их поэкономнее, — посоветовал он пришельцу, — они должны помочь вам продержаться, пока вы не будете в безопасности.
Он осмотрел комнату и увидел на туалетном столике Квинеллы небольшую серебряную чашу с сухими духами из цветочных лепестков. Он высыпал из нее лепестки и протянул ее номеру Е.17.
— Это вам для сбора подаяний! Человек улыбнулся:
— Я знал, сэр, что если я найду вас, вы меня спасете.
— Никогда не говорите, что путешествие окончено, пока не доберетесь до дому, — ответил Рекс цитируя индийскую пословицу.
Номер Е.17 посмотрел на Квинеллу.
— Спасибо, мэм. Надеюсь, я не очень сильно вас напугал. Простите, но у меня не было выбора — когда вы выглянули из окна, я понял, что это мой единственный шанс.
— Я рада, что смогла помочь вам, — ответила Квинелла.
— Вам пора уходить? — сказал Рекс.
Он поднял штору и запер дверь, через которую номер Е.17 проник в купе.
Потом он выглянул в окно, будто желая подышать свежим воздухом.
Посмотрев на небо, он глянул направо, потом налево и открыл дверь.
— Благослови вас Бог! — тихо сказал номер Е.17, когда проходил мимо Квинеллы.
Он очень осторожно спрыгнул на рельсы, видимо, опасаясь, как бы рана вновь не начала кровоточить, пересек пути, почти не видимый в темноте, и взобрался на противоположную платформу.
На какой-то момент он, казалось, остановился в нерешительности, но потом, увидев, что они наблюдают за ним, опустился и лег между спящими.
— Это очень благоразумно с его стороны, — прошептал Рекс.
— Но почему он не уходит сразу? — спросила Квинелла.
— Потому что те, кто его разыскивает, караулят его у выходов из вокзала и в течение ближайших нескольких часов будут тщательно проверять всех, кто покидает станцию.
— Действительно! Теперь я понимаю, — воскликнула Квинелла.
Она подняла глаза на Рекса, стоящего рядом, и спросила:
— Что вы будете делать с тем донесением, которое он передал вам? И как вы сможете передать его тому человеку в Дели?
— Какое донесение и какой человек? — спросил Рекс.
Он сказал это с деланным удивлением, как бы поддразнивая ее, и она поняла, что он без слов предлагает ей забыть обо всем, что здесь произошло.
Он стал собирать с пола черные волосы, грязную одежду, снятую с номера E.I 7, перепачканные кровью комки ваты — и свернул все это в один сверток.
Потом он с сожалением посмотрел на пятна крови, оставленные нежданным гостем на светлом ковре.
— Я смою их, — уверенно сказала Квинелла.
— Каким образом? — спросил он.
— Холодной водой, — ответила она.
— Ах да, конечно, — сказал он, — не беспокойтесь, я сделаю все сам.
Он намочил полотенце и принялся энергично тереть ковер. Вскоре пятна исчезли, но полотенце превратилось в грязную тряпку.
Будто отвечая на молчаливый вопрос Квинеллы, он сказал:
— Не беспокойтесь! Ехать на север нам еще долго — я вполне успею избавиться и от полотенец, и от всего остального.
Он осмотрел все вокруг, проверяя, не осталось ли еще каких-нибудь следов пребывания их гостя.
— Как жаль, что мы не смогли накормить его как следует, — посетовала Квинелла.
— Ну, теперь-то он не будет голодать и сам сумеет раздобыть себе деньги, — заметил на это Рекс. — Вообще-то опиум притупляет чувство голода, а кроме того, народ всегда не прочь пополнить список своих добрых дел, накормив святого человека.
— Хорошо, что вы догадались изменить ему внешность. Мне кажется, теперь его и родная мать с трудом узнает. Он англичанин?
— А о ком это мы разговариваем? — поинтересовался Рекс.
Квинелла вздохнула:
— Вы со мной очень нелюбезны. А ведь это я впустила его. И даже не закричала.
— Вы вели себя просто замечательно, — сказал Рекс совсем другим тоном, — и вы поступали так, как я от вас и ожидал.
— Вы говорите это, чтобы сделать мне приятное, или я и в самом деле со всем справилась хорошо?
Квинелла, как ребенок, ждала его похвалы.
— Вы все сделали очень хорошо, — сказал он, — а так как вы моя жена, то такое может с нами случаться и впредь. Завтра, когда у нас будет время, у, я расскажу вам что-нибудь интересное — о чем вам так не терпится узнать.
