«В каждую эпоху возникает необходимость в людях, способных изменить мир, – писал Шеф в одном из многочисленных опубликованных трактатов на эту тему. – И в каждую эпоху находятся люди, откликающиеся на эту необходимость, – как откликнулись Аристотель, Галилей и Вильсон
[24]… Эти люди верили, что в силах изменить мир, и готовили себя к решению предстоящей задачи. Их влекла непреодолимая сила. Ни один человек не способен изменить мир, если не верит с глубочайшей убежденностью, что именно он может сделать уникальный вклад в современное общество. Скажете, это тщеславие? Вовсе нет! Это всего лишь осознание своей миссии и смелость дойти до конца. Тот, кем движет внутреннее убеждение, что у него есть миссия, которую он должен выполнить во что бы то ни стало, что он рожден исключительно для этой цели, что он должен исполнить свой долг и исполнит его – такой человек способен изменить мир».
Шеф считал, что лучше всего воспитывать таких героев на природе и с самой юности. Он писал: «В настоящих американских мальчишках слишком силен дух первооткрывательства, чтобы в городе чувствовать себя как дома». И вот он предложил родителям избавить детей от «эмоциональных стрессов городской жизни» и переселить их в «лагерь, где все добиваются цели», где «величие гор» в сочетании с обучением у наставников, которых директор сам отобрал за «способность к зрелому, здоровому, мудрому и ответственному лидерству», помогут ребятам вырасти такими, как «задумано природой и самим Богом», и стать «настоящими мужчинами».
При этом лагерь «Секвойя» не был гитлерюгендом. Шеф свято верил, что ни одного американского мальчишку, даже если он слабак и неудачник (сейчас это кажется невероятным с учетом того, в какое время всё происходило, но цвет кожи и религиозные воззрения не имели никакого значения для Шефа), нельзя лишать возможности стать человеком, способным изменить мир – благодаря обучению в лагере «Секвойя». Ваш сын – «обычный здоровый мальчик» с «превосходными физическими данными»? Что ж, в таком случае он вернется из «Секвойи», «приумножив свои природные способности». Но что если ваш ребенок «замкнут, слишком умничает и порой перечит старшим»? Без колебаний отправляйте его в «Секвойю»; свежий воздух научит его «необходимости развивать физическую силу под стать умственной». Ребенок «робок, застенчив, не умеет заводить друзей»? В «Секвойе» его научат общаться. Ваш мальчик задира? Наставники объяснят, что унижать других – «трусливое и презренное поведение». Даже если ваш сын «толстый увалень, которого все дразнят», – его стоит отправить именно в лагерь «Секвойя»: даже если он не станет обладателем идеальной фигуры, то, по крайней мере, научится «воспринимать шутки с юмором и реагировать на них с достоинством».
Мать Юстаса Конвея была единственной дочерью Шефа Джонсона. (Есть чудесная фотография «Секвойи» в 1940-е годы: весь лагерь выстроился рядами в соответствии с возрастом. В объектив улыбаются вытянувшиеся по струнке вожатые, серьезные мальчики с одинаковой стрижкой – и одна маленькая девочка со светлыми волосами и в белом платье, которая сидит в самом центре. Пятилетняя дочка Шефа, в будущем мать Юстаса Конвея.) Карен выросла в лагере, и все детство ее окружали не только леса и мальчики, но и идеалы. Она любила отца и принимала его догмы с куда большей готовностью, чем ее братья. И когда пришло время выходить замуж, Карен выбрала себе в мужья любимого отцовского вожатого. Она влюбилась в Юстаса Конвея III, блестящего молодого человека, который казался живым воплощением святейших принципов Шефа: строжайшая личная дисциплина, физическая мощь, университетский диплом.
И хотя ее муж, став винтиком корпоративной машины, забросил идеалы воспитания юных умов на природе, сама Карен никогда не переставала верить в лес. И когда родился ее первенец, даже не сомневалась в том, какие методы воспитания выбрать. Свободная жизнь в сложных условиях, постоянно понуждающая на подвиг, и непременно в лесу. Именно благодаря матери Юстас в возрасте семи лет мог метнуть нож и пригвоздить к дереву бурундука. В десять лет подстрелить бегущую белку на расстоянии пятидесяти футов стрелой, выпущенной из лука. А в двенадцать уйти в лес в одиночку, с пустыми руками, чтобы самому построить укрытие и жить охотой.
В то время как мистер Конвей терпеливо объяснял мальчику, какой он жалкий идиот, миссис Конвей каждый день ходила в библиотеку и приносила Юстасу тонны книг – воодушевляющие биографии американцев: Джордж Вашингтон, Дей-ви Крокетт, Дэниэл Бун, Авраам Линкольн, Кит Карсон, Джон Фримонт, Эндрю Джексон, Джеронимо
[25], Красное Облако
[26], Сидящий Бык
[27]. То были серьезные рассказы о героизме, дикой природе и силе духа. Вот кто должен стать твоим кумиром, говорила мать Юстасу, когда отец не слышал. Вот каким человеком ты должен стремиться вырасти – способным изменить мир.
Юстас Конвей даже в детстве (и особенно в детстве) воспринимал сказанное буквально и усвоил мораль этих рассказов так четко, будто его мать приставила ему к уху воронку и влила ему их прямо в голову. Когда он прочел о том, что храбрые индейцы проверяли свою моральную и физическую выносливость, пробегая несколько миль по пустыне с полным ртом воды, но не глотая воду, он попробовал точно также пробежать несколько миль по лесу. Когда Юстас узнал, что первооткрыватели фронтира годами носили одни и те же штаны из оленьих шкур, он принял решение сшить себе такие же и никогда не надевать другие. Прочитав о том, что Льюис и Кларк взяли с собой в экспедицию столько же бумаги и чернил, сколько еды и пуль, он начал вести дневник. А узнав о том, как одного отважного индейца бросили на вражеской территории в битве с поселенцами и тот, раненный и покинутый всеми, с простреленным коленом, прятался в канаве, укрывшись листьями, поедал ползающих по нему крыс и так пережил зиму… что ж, этот сценарий было трудно воспроизвести, но Юстас отдал дань духу рассказа, попросив семейного дантиста поставить ему пломбу без обезболивания. Он хотел научиться терпеть физическую боль.
Еще в начальной школе Юстас ежедневно таскал с собой по шесть героических биографий и приключенческих книг. Читал книгу в классе, пока ее не отнимала учительница, потом брал другую. Когда и вторая книга попадала в руки учительницы, брался за третью, четвертую и так далее. Когда наконец учительница отбирала все, просто смотрел в окно и придумывал проекты, основанные на прочитанном. К примеру, он был всего лишь в пятом классе, когда начал строить пятиэтажный домик на дереве (с подвалом и коридорами, которые тянулись к ветвям соседнего дерева), следуя описанию подобного дома в «Швейцарском Робинзоне»
[28].
