— Присоединяйтесь, мастер Волк! Потом дров накидаем, камин затопим. Прохладное нынче утро, чуете, как ветерочком тянет с моря?
Блоджетт произвел из горла звук, похожий на тот, что издают ветви старого, теребимого ветром дуба, растущего подле заброшенного моряцкого кладбища.
— Для нужд больших и малых имеются отдельные покои! — Он нервно прошел вперед, миновал стол и рывком отодвинул цветастую, но порядком выгоревшую драпировку с изображением льва, у которого из пасти свисал то ли крот, то ли замшевая перчатка. За ней обнаружилась дверь, покрытая красным облупленным лаком. Старший секретарь нажал ручку, и дверь со скрежетом распахнулась. Я увидел винтовую лестницу вниз. Маленькое зарешеченное окошко — голову не просунешь — бросало на замшелые ступени пятна света.
— Ниже основное помещение для секретарей, а так же столовая, склад, а на первом этаже — спальные покои, кухня, небольшая баня и места для нужд справления.
Полный фарш. Всегда мечтал о таком особняке. Пусть даже он помещается в круглой трехъярусной башне, чьи ярусы сужаются кверху.
Я обернулся к гаеру:
— Слышал? Больше — никакого камина. Никогда. Уразумел?
Он быстро кивнул, понял по моему тону, что я настроен серьезно.
Блоджетт удовлетворенно крякнул, и тут взгляд его упал на шкаф, где дрых и в ус не дул кот-малут. Секретарь содрогнулся, отступил на два шага, старческое тело его сотрясла мелкая паркинсоническая дрожь.
— О, ваша милость… Это же заморский кот-убийца, что сбежал из королевского зверинца! Опасная тварь, кровавая!
Кот лениво свесил со шкафа хвост, пушистый, как у лисицы. Во сне он чуть похрапывал и даже постанывал, совсем как умаявшийся от трудов человек.
— Есть такое дело, — сказал я. — Теперь он живет здесь.
— О Свет Ашара! Да что же это… А если он проснется, оголодав, и нападет на ваше сиятельство?
Я посмотрел на здоровенный комок шерсти. Заморский убивец не реагировал на интонации Блоджетта, по-моему, он был нерушимый пофигист, как и обычные кошки в случае, если им не угрожает серьезная опасность.
— Что ж, старший секретарь. Чтобы этого не случилось, кота-малута нужно регулярно кормить. Распорядитесь, чтобы вместе с завтраком принесли для кота плошку воды и миску парного мяса. Без костей, учтите! — Есть такие уроды, что кормят кошек мясом с костями, после чего животное может умереть от внутреннего кровотечения, так как раздробленные зубами осколки кости ранят желудок и кишечник.
К чести Блоджетта, опомнился он быстро. Видимо, я был не первый эксцентрический чиновник, с которым он работал.
— Будет исполнено. Но… Свет Ашара! Это… убийца… Никто не держит в кабинете убийцу!
— Я держу.
Он переваривал информацию секунд десять, затем, капитулируя, спросил деловито:
— Не напаскудит ли кот в ваших покоях?
— Напаскудит — выгоним. Ты слышишь, крендель на ножках?
Кот лениво повел ухом, похрапывания и постанывания стали едва различимы. У меня почему-то сложилось впечатление, что малут умудряется одновременно спать и подслушивать наш разговор. Мотает на пышный ус, как говорят, а усы у него действительно были пышные, с загнутыми книзу кончиками.
Тут Блоджетт увидел стрелу, торчащую в стуле, и, одновременно с этим, кучку фальшивых орденов на столе. Он раскрыл рот, потом закрыл. Я ссыпал ордена в горсть, и протянул старшему секретарю.
— Выбросьте это в мусор. Это жестянки. — И ласково ему улыбнулся: — Жду завтрака. После начинаем работать.
Покои второго яруса были сырыми и необжитыми. На втором этаже я обнаружил зал покрупнее, уставленный столами для секретарей, и несколько смежных комнат, забитых хламом и сломанной мебелью. Широкие окна в уборах из ржавых решеток… Первый этаж занимали округлый зал и две небольшие комнаты с массивными деревянными кроватями без белья, одеял и подушек, была и кухонька с гирляндами паутины, и упомянутая Блоджеттом баня. Кругом затхло пахло мышами: неистребимый запах, который может перебить только аромат свежей краски… Или метка кота. Давненько здесь никто не ночевал… Интересно, сколько времени прошло с момента гибели моего предшественника, Жеррада Утре (несчастного), и как он умер? Надо будет уточнить у старшего секретаря. Запертая дверь с крохотными витражными оконцами выводила в парк. Замок на двери был навесной, тоже ржавый. Видно, что входили через третий этаж, через кабинет аркханцлера, соединенный с Варлойном крытым переходом.
В маленькой комнатке рядом с заброшенной баней я отыскал примитивную канализацию и прикрытый решеткой квадратный колодец, в глубине которого журчала вода. Удивительно, но в Варлойне имелся водопровод. Трубы, конечно, свинцовые, как в Древнем Риме, тем не менее — вода здесь была. Пить ее, конечно, часто не стоит, если печешься о собственном здоровье, а вот умыться — можно. Что я и сделал, открыв примитивный ржавый кран над каменной раковиной. Когда вернулся наверх, Шутейник уже разжег в камине остатки дров. На меня он старался не смотреть — чувствовал свою вину.
Распахнулись двери: двое лакеев, похожих из-за красных длинных ливрей на вареных раков, внесли блюда с завтраком для нас и мясом и водой для кота-убийцы. Поставив все на стол, удалились с поклонами, глаза, впрочем, успели обшарить кабинет, меня, Шутейника, кота и стрелу, которую я все еще не выдернул из стула. Двери вибрировали от гула: народ маялся в ожидании приема. Ничего, пусть обождут. Нужно приучить местный люд к уважению архканцлерской персоны.
Парное мясо и плошку с водой я поставил у шкафа, и кот мгновенно очнулся от глубокого сна и тяжело соскочил на пол. Вразвалку подойдя к мясу, внимательно обнюхал его, и тут же принялся есть, шумно чавкая, только огромные лопатки ходуном ходили, когда заглатывал кусищи. Говорю же — совершенно беспардонная личность. Мы же с Шутейником присели к столу (да, стрелу я все-таки выдернул) и начали разбираться с завтраком.
Блюда были накрыты серебряными колпаками. Несколько видов жаркого, печеные овощи, вроде бы брюква (картошки тут не знают, и это ужасно) с капустой, большая супница с какой-то ароматной похлебкой, и две пыльные, захватанные пальцами бутылки красного вина. Ко всему этому прилагались серебряные вилки и ложки и расписные керамические кружки, а так же нарезанный крупными пластами серый хлеб. Посуда была старая, фарфор здорово потрескался.
Шутейник издал счастливый вздох, сграбастал бутылку, заранее откупоренную лакеями, и набулькал полную кружку.
— А что, неплохо быть архканцлером, — сказал он. — Есть, конечно, разные гадости, но радостей, сдается мне, тут побольше! Ну, мастер Волк, за ваш первый день на посту! Да будет он плодотворен!
Веточка мертвожизни, похожая на покрытый бурой корой камертон, сама собой подпрыгнула на столе. Я решил, что в Варлойне началось землетрясение, и вскочил. Шутейник отставил кружку, так и не пригубив темно-красное, как кровь, винное пойло.
— Мастер Волк!
